****************
01-05
В 00:06 я вернулся к церкви Всех Святых.
Шпик Один и Шпик Два все еще сидели в машине перед зданием. Они дружно уплетали взятую навынос пиццу. Я знаками показал, что хочу поговорить с ними.
Шпик Один – дородный мужчина, заросший бородой. Тогда, как и во всех остальных случаях, когда я видел его, он был в кожаной куртке-косухе. Он вообще больше походил на байкера, чем на правительственного агента. Шпик Два – моложе, светловолосый, аккуратно одетый. Было в нем что-то от пай-мальчика из частной закрытой школы, но авторитет ощущался.
Я спросил у них, не видели ли они патрульного констебля Макинтоша, обходящего периметр раскопок. Они ответили отрицательно, хотя Шпик Два заявил, что если они не заметили полицейского, это еще не значит, что его тут нет, и вообще они сосредоточены на вещах поважнее. Я поинтересовался, понравилась ли им пицца и заказали ли они заодно чесночный хлеб, на что они хмыкнули и воздержались от комментариев. Тогда я сказал, что собираюсь посмотреть возле церкви. Это, кажется, немного протрезвило их. Они предупредили меня, что я не должен пытаться войти в здание, поскольку оно закрыто. Я напомнил им, что перед офицерами полиции открыты все двери, когда речь идет о защите жизни и здоровья.
В 00:10 я в одиночестве начал обходить территорию церкви Всех Святых.
Я не пошел непосредственно на место раскопок, поскольку ночью оно не освещено и там нет ничего, кроме грязи, экскаваторов, вагончиков и всякого оборудования, прикрытого тяжелым, пропитанным влагой брезентом.
Странная атмосфера окружала церковь. Полагаю, слово «готическая» тут подходит лучше всего. Здание очень старое, все замшелое, с водосточных труб свисает мертвый сухой плющ. Обстановка точно из какого-то фильма студии «Хаммер»: повсюду туман, а в тумане маячат покосившиеся и разбитые древние надгробия. Однако никаких следов констебля Макинтоша не обнаружилось, и Шпики оказались правы: я проверил передний, боковой и задний входы в церковь, и все они были забиты досками и полосами ржавого железа. И на каждом входе висело объявление, гласящее, что несанкционированное вторжение будет преследоваться по Закону о чрезвычайных полномочиях полиции.
В 00:21 я возобновил патрулирование на машине, крутясь в районе места земляных работ, хотя некоторые участки были перекрыты для обычного транспорта.
В 00:29 я вернулся к фасаду церкви Всех Святых. Шпик Один и Шпик Два по-прежнему сидели в машине, наблюдая за мной. Патрульного констебля Макинтоша я не нашел.
В 00:30 я снова вызвал диспетчерскую и попросил их попытаться связаться с констеблем Макинтошем.
В 00:33 диспетчер доложил, что ответа по-прежнему нет.
В 00:34 я попросил диспетчерскую выделить мне прямой канал и попытался связаться с констеблем Макинтошем лично, но ответа от него не получил.
Если кто-то считает, что я отнесся к этому слишком равнодушно, повторюсь, что констебль Макинтош – офицер ненадежный, не то чтобы ленивый, но тугодум. Вполне возможно, что он отключил звук у своей рации, чтобы переговорить с кем-то из граждан, а потом забыл включить его. Кроме того, он мог забыть поставить новый аккумулятор, проверяя рацию перед началом дежурства. И то и другое уже случалось с ним прежде. Я решил, что пока не стоит поднимать тревогу.
В 00:37 диспетчер сообщил мне, что дама, проживающая на Ледисмит-кресент, 12, миссис Джоан Акума, жалуется на шум в своей мансарде. С учетом того, что Ледисмит-кресент находится прямо через дорогу, напротив церкви Всех Святых, я предпочел сам взяться за эту работу.
В 00:38 я явился по указанному адресу.
Стоит упомянуть, что Ледисмит-кресент одна из улиц, оказавшихся в центре обсуждения во время планирования правительством места проведения Фестиваля в Южном Лондоне. Она представляет собой ряд расположенных террасами участков и существует в таком виде с конца Второй мировой войны. Дома в не слишком хорошем состоянии; они пришли в упадок и в большинстве случаев полуразрушены. Но в свое время все они находились в частном владении. Когда встал вопрос о принудительной покупке всего ряда домов, поднялся шум. В настоящее время, однако, юридические проблемы исчерпали себя и большинство обитателей съехало. Миссис Акума, проживающая в доме номер двенадцать, в самом конце улицы, прямо напротив церкви Всех Святых, – одна из немногих оставшихся.
Миссис Акума, женщина, хотя и весьма преклонных годов, все еще бодра и энергична. Она эмигрировала в Британию в начале семидесятых и много лет, пока не ушла на покой, зарабатывала себе на жизнь уроками игры на пианино. Она весьма приятная дама, почтенная и доброжелательная. Когда я пришел, она предложила мне чашку чая, но я отказался, поскольку все еще был обеспокоен пропажей констебля Макинтоша.
Миссис Акума сказала мне, что весь вечер она слышит доносящиеся из мансарды скрипы и шорохи, как будто там кто-то прячется, хотя ее больше тревожило, что это может быть привидение. Миссис Акума очень религиозна и давно уже озабочена близостью своего дома к церкви Всех Святых, у которой, по ее словам, дурная репутация. Несомненно, потому, что строил ее человек, связанный с черной магией. А, следовательно, атмосфера зла пропитала церковь и земли ее, так, по крайней мере, выразилась миссис Акума. Она также сказала мне, что таинственные силы повсюду. Но развить данное утверждение леди помешал нежданный гость. Затренькал звонок, старушка открыла – на пороге стоял Шпик Два.
Похоже, хотя мы ничего не знали об Особой команде службы безопасности, они о нас были осведомлены слишком хорошо – вплоть до того, что, очевидно, имели полный доступ к нашим радиопереговорам. Шпик Два спросил, не может ли он быть чем-то полезен. Мне это показалось странным. Вы, верно, помните вооруженное ограбление на Дептфорд-Хай-стрит пять дней назад, когда был ранен молодой офицер полиции. На вызов откликнулись группы поддержки не только из соседних подразделений, но даже из смежных районов. Одна группа кинулась на помощь аж с того берега Темзы. Однако личный состав Особой команды, хотя и находился в пяти минутах езды от места происшествия, даже не почесался.
Я сообщил Шпику Два, что в подмоге не нуждаюсь. Как офицер полиции с двадцатилетним стажем, я вполне способен разобраться с жалобой на доставляющих неудобства соседей. Что ж, Шпик Два предоставил дело мне, но я заметил, что он продолжает околачиваться снаружи.
Я сказал, что данный случай касается «беспокойных соседей», потому что считал, что дело обстоит именно так. Миссис Акума думала, что у нее в мансарде поселился призрак. Я подозревал, что это либо крысы, либо летучие мыши, либо, что более вероятно, нечто связанное с рядом стоящим нежилым домом. Казалось возможным, что какие-нибудь бродяги, если они нашли пристанище по соседству, могли забраться и сюда по смежной стене. Я вызвался пойти наверх и посмотреть.
Верхняя комната миссис Акума на самом деле больше напоминала чердак, чем мансарду. Однако ее сын, строитель, настелил пол и соорудил лестницу, так что я поднялся с легкостью. Внутри помещение, забитое обычным хламом, несмотря ни на что, было довольно просторным. Сын миссис Акума отлично потрудился. Прочный пол, электрическое освещение, внутренняя сторона крыши обита планками, к западной, восточной и торцовой стенам добавлена деревянная обшивка для теплоизоляции. Стена, примыкающая к соседнему дому, не обшита и не изолирована – она кирпичная. Пробить ее никто не пытался. Никаких следов пребывания тут грызунов или летучих мышей я не заметил – ни помета, ничего, – так что заверил миссис Акума, что она наверняка слышала воркование голубей на карнизе: объяснение, удовлетворившее леди лишь частично.