Но это сейчас. А пока позвольте вернуться к истокам.
Уверенный в своей безопасности, я, вместо того чтобы бросить все и самому броситься в одно из многочисленных укрепленных укрытий, как мы часто репетировали, просто продолжил прочищать трубы. Я считал, что это всего-навсего очередная тренировка, одна из многих, которые нам пришлось выполнять вследствие раскапывания общей могилы жертв чумы в Великобритании и открытия того, что получило известность как «погибель».
Так что я медленно и аккуратно извлек железную спираль и отступил на шаг, чувствуя определенное удовлетворение от хорошо сделанной работы, пусть даже такой. А потом вышел в коридор и направился к своей кладовке, вернуть инструменты. Все, кроме меня, укрылись в безопасных помещениях, в здании было тихо, как никогда прежде. Я даже наслаждался этим покоем. Наслаждался, пока не услышал шлепки, глухой стук, повернул за угол и обнаружил...
Что ж, вы, наверное, догадались, что я обнаружил. Вы знаете что. Мне не стоит это описывать. Я оказался лицом к лицу с кем-то мертвым, но возродившимся. Я не знал, кто он и откуда пришел. Я не стал задерживаться, размышляя, как ему удалось прорвать защиту и пробраться так далеко. Я просто развернулся и побежал.
Убежал я недалеко. Почти тут же меня схватили за руку, рукав рабочей рубахи оторвался и упал.
Ходячие мертвецы, как вам известно, двигаются куда проворнее, чем кажется на первый взгляд. Все, чему научили нас кинофильмы, оказалось неправильным, и человечество поняло это очень быстро. Я повернулся, бросил свой инструмент, и нападающий споткнулся о кольца железной спирали. Он упал,
и, хотя его пальцы скользнули по моей коже, я мог бежать. Пока существо вставало на колени, я бросился к ближайшей укрепленной комнате и принялся колотить кулаками в дверь, упрашивая впустить меня, выкрикивая свое кодовое наименование — ибо да, даже у меня был свой код, — умоляя спрятавшихся осознать, что я все еще один из живых.
И они впустили меня, два статистика, укрывшиеся в маленьком кабинете. Если бы они не открыли мне свои сердца — и двери, — меня не было бы с вами сегодня, не я вел бы вас сквозь эти трудные времена. Переполняемый эмоциями, я съежился в уголке, и трясся, и слушал, как люди гораздо умнее меня пытаются разобраться в будущем, прихода которого никто не ожидал.
Пока они говорили о нас и о них и о грядущей великой войне — войне, не похожей ни на одну из войн минувшего, — меня охватил безмерный покой, и звук их голосов уплыл и затих где-то вдалеке.
В какой-то момент я ощутил — не умом, но душой, — что с меня хватит дискуссий. Время разговоров прошло, я чувствовал неодолимую потребность действовать. Пришла пора, если сказать словами поэта, бороться и искать, найти и не сдаваться 1 Что я и сделал.
Что сделал каждый из нас.
Вот почему все мы здесь.
Забрав у них все ценное, что я мог забрать, все, что укрепляет тело и поддерживает душу, я оставил их и двинулся дальше, к следующей комнате, каким-то образом — не на уровне сознания, а гораздо глубже — понимая, что, только переварив и усвоив мудрость величайших умов нашего поколения, я могу стать тем, в ком вы нуждаетесь, тем, кто поведет вас в новое, безмятежное и мирное будущее.
Ибо разве мы не новые люди?
Мое перерождение пришло с царапиной, не замеченной тем мной, который скорчился в темном углу, тем, кто еще не осознавал, что в нем рождается новый голод — голод и жажда, которые сделают меня великим, подниму над собственным существованием. Голод и жажда, подобные жажде свободы тех, кто основал нашу страну.
Вы, слышащие эти слова, тоже ставшие иными и лучшими, переродившиеся после укуса или с потерей руки. Это не раны и не шрамы. Не скорбите о них, ибо они — наши медали, свидетельство нашего входа в новую великую эру мира.
Те из вас, кто слышит мой голос, но еще не присоединился к нам, вы, наши предки, наши предшественники, знайте, что мы зовем вас в свои ряды.
Мы будем рады вам.
Обнимите нас.
И позвольте нам обнять вас.
Мы сильнее вас. Мы мудрее вас. Мы — граждане новой Америки. Нового мира.
Не спрашивайте, что этот новый мир может сделать для вас, спрашивайте, что мы все вместе можем сделать теперь, обретя свободу от человека.