Ко тогда я была симпатичной. О, наверняка я имею право так говорить. Та я — просто другой человек, та стройная, фигуристая, молодая женщина, натуральная блондинка с огромными зелеными глазами, совершенно не нуждавшимися в очках. И ты. Ты была прекрасна.
С этими длинными золотисто-рыжими волосами••• Помнишь, когда мы были действительно молодыми, девчонками-подростками, мы любили во время летних
каникул гулять no Блэкхит, а потом есть в парке мороженое и распевать песни из «Вестсайдской
истории», и нам так нравилось, когда с нами
знакомились мальчишки. Безалкогольный коктейль в пабе, псцелуй и автобус домой. Помню тот жаркий денек, когда мы с тобой сидели в вереске. Кажется, тогда была ярмарка — да, точно, — и мы катались на карусели, и нам гадали — не помню уже, какая судьба была уготовлена нам предсказательницей, — а потом мы сидели совсем рядом с той старой церковью. Все было так мирно, даже несмотря на гомон ярмарки и шум машин, эта нагретая солнцем зеленая трава, это синее небо, и все идет, как должно идти. И эта церковь.
Там все и началось. Наверное, ты знаешь. Или знала
раньше .
Кладбище возле церкви. Там. У Блэкхит.
Помню, мне говорили как-то, вся вересковая пустошь была общей могилой — думаю, в четырнадцатом веке, когда свирепствовала Черная Смерть.
А теперь они сделали это, я имею в виду — выкопали тела. Как ворчал Кен, «не следовало трогать мертвых». Нет, его не тревожили ни медицинский, ни религиозный аспекты. Только этика. Все, что делает правительство — любое правительство, — «неправильно, безумно, неуравновешенно». Господи, как он отзывалея об Олимпийских играх — трата денег, шумиха, подрыв экономики и т. п.; а потом о проигрыше Олимпийских игр, а потом об этом бредовом Фестивале, который они решили провести. Он был прав, конечно же.
Конечно, он был.
Но сейчас, когда я оглядываюсь назад, у меня такое странное чувство, словно некая чудовищная Сила — нет, не думаю, что имею в виду Бога или дьявола, — намеренно и безжалостно двигала всем, всеми нами — людьми, правительствами, странами, целым миром, — толкая нас к пропасти.
Это не религиозное убеждение. Я говорю не о предначертанном апокалипсисе, вызванном грехами человечества. Господи, Лаура, ты же знаешь, я вроде
как многообещающий агностик. Понятия не имею, есть ли что-нибудь там или еще где. Но если бы было — оно было бы беспристрастным и благодатным. Оно не хотело бы карать нас — и оиределенно не за грехи, которые само же вложило в нас!
Это так кошмарно угнетает.
Не хочу писать тебе и жаловаться.
я
Я хочу
Я просто хочу
поговорить с тобой.
Ну так вот, надеюсь, с тобой все в порядке, дорогая, если бы я могла взмахнуть волшебной палочной, так бы и было. Да, если бы я могла — так бы было со всеми нами.
С любовью,
Рут
Милая моя Лаура.
Лучше всего, думаю, просто рассказать, как зто было для нас. История самая обычная. В 2008-м книжный бизнес Кена сошел на нет. Мы потеряли магазин. Это несколько пошатнуло нас. Он говорил, никто больше не хочет читать. ffo это, конечно, неправда. Он говорил, что виной всему свободное скачивание из Интернета, потом он говорил, что дело в спорности выдаваемого «Гуглом» рейтинга, из-за чего многие действительно хорошие писатели пойдут ко дну. И безжалостная школьная программа отравляет детский разум. И нехватка кредитов. И так далее.
Только в нашем случае магазинчик просто располагался в нелучшем месте, в глухом проулке. Многие наши покупатели состарились и умерли или переехали, а новые покупатели обнаружили, что в больших сетевых магазинах все дешевле. ffy вот, мы закрылись. Потом мы потеряли дом. Это все еще огорчает меня. Те два славных дерева в саду и птицы, которых я кормила зимой. Какое-то время мы снимали дом, но зто было очень накладно, к тому же Кен уже был пенсионером, а я скоро буду. И в конечном счете мы «разместились» здесь.
Я называю зто Башней.
О, зто не самое худшее место.
Тут всего десять этажей, и лифты обычно работают. ffo не сейчас, конечно.
Мы на верхнем этаже. Как это типично, говорил он. Поселить пару старых, никому не нужных трясущихся артритиков на самую верхотуру и оставить их там гнить. В надежде, что они грохнутся с лестницы и сломают шейку бедра и не будут долго обременять Государственную службу здравоохранения, потому что неизбежно заработают пневмонию, а медсестра подкрадется ночью и перевернет их вниз лицом, чтобы они задохнулись. Да, с годами Кен становился все брюзгливее и пессимистичнее. Он являл собой зтакое