Выбрать главу

— Добей.

Денис Эдуардович моргнул, а потом выпустил руку сына и полез за пистолетом, но тут ему на плечо опустилась узкая, мальчишеская ладонь.

— Я могу.

Все посмотрели на незаметно подошедшего Глеба. Но тот уже опустился рядом с командиром разведчиков, почти превратившимся в зомби, и вдруг впился в бескровные губы страстным поцелуем. Люди, столпившиеся вокруг, так опешили от этого зрелища, что никто возразить не успел. Зато умирающий прямо-таки взбеленился. Отшвырнул от себя умряка последним титаническим напряжением сил и выматерился так, что даже его отец присвистнул. Только Глебу не было дела до его возмущения. Он отлетел в сторону и теперь стоял на коленях, глядя только перед собой. Рядом с ним вовремя оказался Всеволод, успел подхватить, когда умряк начал заваливаться лицом вниз. А потом мальчишку вывернуло прямо на пожухлую траву черной, похожей на гудрон желчью. Он кашлял и плевался, а потом поток черной дряни стал именно потоком, который хлестал из открытого рта умряка с такой силой, что в земле образовалась вмятина, из которой по траве начала растекаться внушительная лужа.

— Бог ты мой, Глеб, — беспомощно пробормотал Всеволод, придерживая приемного сына за узкие плечики. И сам того не осознавая, ласково и сочувственно поцеловал в висок. Тот издал какой-то квакающий звук и захлопнул рот.

Поток желчи прекратился. Только тонкая черная струйка стекла из уголка губ по подбородку на шею. Всеволод стер ее пальцем. В этот момент с противоположной от него стороны рядом с Глебом приземлился Руслан. Обнял крепко и запел что-то взволнованным, ласковым голосом. Глеб помедлил, а потом поднял руки и вцепился в Русика, словно утопающий. После чего и сам запел с ним в унисон. Их песнь подхватили другие. Над местом сражения затянул странную песнь стройный хор, который резко умолк, когда откуда-то со стороны лесополосы раздался жуткий звук — нечто среднее между звериным воем и человеческим стенанием.

Генерал сорвался с места и побежал, но Игорь и несколько других умрюнцев, конечно же его опередили. Под сломанной березой обнаружился раненный Яков и прижимающий его к себе Силай, у которого были совершенно больные глаза человека, только что лишившегося самого главного в жизни.

— Он ведь не умирает… умрюнец же! — Растерянно пробормотал кто-то, глядя на Яшку.

— Он потерял ребенка, — шепнул Семен, который, как травник, быстрее других сориентировался в происходящем.

Яшка плакал, уткнувшись лицом в живот напарника. Силай тоже выглядел так, словно готов разревется, правда, как взрослый мужчина и охотник к тому же, не мог позволить себе такой роскоши. И тут к ним из толпы вышел Потап, держащий за руку Ига.

— Есть способ сохранить малыша. Осколок души еще в теле…

— Что — Силай перестал раскачиваться вместе с Яковом на коленях и впился в старейшину требовательным взглядом.

— Если с ним добровольно поделится кровью женщина на сносях…

— До смерти — Хрипло уточнил у умрюнца охотник.

— Нет! — Вскинулся Яков, вырвался из объятий и отчаянно затряс кудрявой головой.

— Нет, — подтвердил Потап.

— Я не попрошу, — оказалось, что Яков имел в виду совсем не это.

— Ты не попросишь, я — тоже. Только тогда придется морально приготовиться к тому, что по возращению она нас обоих ложкой кастрирует.

— Почему ложкой — Спросили в толпе. — И кто

— Да женка его, — ответил кто-то из умрюнцев, кто выглядел постарше. Значит, их тех, кто только недавно проснулся и тех, кто прожил в этом мире не одно столетие.

— Почему ложкой — Повторил вопрос Яшка.

— Чтобы успели прочувствовать как были неправы, — хмыкнул Силай и резко поднялся на ноги, после чего протянул руку напарнику. Тот посмотрел на ладонь охотника — широкую и грубую, и решительно за нее ухватился.

— Потап поедет с вами, — решил Львов, который до этого не вмешивался в происходящее, пока не разобрался что к чему.

— Я не поеду, — неожиданно уперся Яшка. — Это может сказаться на ребенке. На вашем ребенке, — с нажимом сказал он, обращаясь к Силаю, который все еще не отпускал его руки. Охотник напрягся.

— Ребенок выживет, — вмешался Потап.

— Как мой Сережка — Уточнил у старейшины Шурка Коваль.

— А что с ним — Не понял Яшка. И тогда вмешался Семен, который тихо запел. Через пару мгновений песнь подхватил Потап, а после него и Яков, пока в общий хор не влилась более низкая и решительная партия Игоря. Через несколько минут все, участвующие в спевке умрюнцы, резко замолчали.

— Ну, что — Спросил генерал у напарника.

— Пусть едут вместе, — распорядился тот, глянув на Потапа с Игом, — Марьку предупредим через Люся. Хорошо, что Дюшку оставили. Он должен услышать, раз теперь даже с хвостом. А Семен и Шурка нужны здесь, — он посмотрел на напарников.

— Зачем — насторожился Коваль.

— Глеб только что нашел лечение. Выпил ту часть души, которая была поражена безмолвием. Вылечил. Нужно разобраться.

— Ты серьезно — Недоверчиво выдохнул доктор.

Игорь кивнул.

— Да уж, вот ведь верно, не бывает худо без добра, — прокомментировал генерал и пошел разбираться с насущными проблемами. В Царицыно раненого Яшку переправят и без него, в Игоре Арсений больше не сомневался.

Эпилог

По парам пам-парам!

В парикмахерской поначалу не было ни души, поэтому Всеволод смог с чистой совестью расслабиться в руках нового мастера. Им оказался молодой парень лет двадцати, который умело щелкал ножницами где-то над ухом, но развлекать почетного клиента разговором явно побаивался. Или тут было нечто другое Интуиция в очередной раз не подвела. Парень тяжело вздохнул, встретился с охотником взглядом в зеркале и виновато потупился. Всеволод выразительно вынул брови.

— Я такой отбор выдержал, чтобы сюда попасть, а они, оказывается, предпочитают стричься в женском зале, — посетовал парикмахер.

Всеволод усмехнулся и окинул парня насмешливым взглядом.

— А ты думал, в сказку попал Девчонки моими парнями делиться точно не станут, можешь мне поверить. Они в нашем районе всеобщие любимцы. А ты-то сам давно к нам

— Я не из вашего района, — окончательно оробел тот.

— И откуда же ты сюда мотаешься

Парикмахер назвал адрес, Всеволод присвистнул.

— Далеко. С чего бы такое рвение Хочешь быть на гребне информационной волны Или шпионишь

— Хочу быть дизайнером одежды. Первым дизайнером, специализирующимся на умрюнцах… ну и умряках тоже, говорят, Глеб так не согласился считаться полноценнымумрюнцем, хотя его уговаривали и кузнецы и старейшины.

— Да, сынишка у нас упорный.

— Он ведь приемный…

— Ну, да. Об этом уже каждая собака знает. Пиар отдел работает без осечек. Что — Всеволод заметил, как на мгновение в лице парнишки что-то поменялось.

— Я из детдомовских.

— А почему никто в приемную семью не забрал

— Не захотел к чужим привыкать.

Всеволод нахмурился, в словах парня ему послышалась некая еще не ложь, но уже недосказанность.

— Обоих родителей задрали

Спонтанные вспышки зомбифицирования регулярно возникали там, откуда не ждали. Тем не менее, если погибали оба родителя, дети попадали в детдом только в самом крайнем случае, потому что всегда находились семьи, в которых в точно таких же вспышках, погибали не родители, а дети. Такие люди предпочитали забирать к себе на воспитания чужих детей и воспитывать как своих. Немыслимо, дико, но, как не странно, единственно правильно в тех условиях, в которых было вынуждено выживать человечество после зомби апокалипсиса.

— Маму, — парнишка окончательно замкнулся и даже ножницами щелкать перестал. — Я Антом Игнатьев. Слышали, наверное. — На щеках парикмахера расцвели красные пятна стыда.

Всеволод в нервном жесте почесал бровь. Да уж, мир, что называется тесен. Дядя Всеволода, младший брат отца и единственный оставшийся в живых после Бунта обреченных родной человек, погиб именно в той вспышке, которая началась по вине отца Антона. Тот натолкнулся на зомби в развалинах на границе одной из запретных зон, но не сообщил о нем чистильщикам, как предписывалось, а спокойно вернулся домой. Посадил в машину жену и сына, отвез туда, где видел зомби и бросил. Маргариту Игнатьеву разорвали на куски на глазах у семилетнего Антона. Потому что после того, как ее начал рвать тот первый зомби, на запах крови из лежек, инертных больше десяти лет, поднялись другие. Антон убежал. И бежал до тех пор, пока не вывел толпу озверевших мертвяков на ближайший жилой район. Малыш искал спасения, это все понимали. То те зомбяки сожрали столько народу, что неудивительно, что мальчика так никто и не забрал, и он рос на попечении муниципальных властей. Процесс над его отцом был показательным, потому что причина, по которой он спровоцировал всю эту жуть, не поддавалась осмыслению в современных реалиях. У него была интрижка с молоденькой практиканткой, которая оказалась достаточно кровожадной и бесбашенной, чтобы в доказательство его любви к ней потребовать смерти законной супруги и их общего сына. Девчонку задушил голыми руками один из мужчин, чья семья полностью погибла в той вспышке. Ее любовника осудили и публично сожгли на Красной площади. За такое злодеяние, рассудили военные, стоящие у руля, наказание должно быть соответствующим. Иначе их бы не поняли. Только ужасом перед мучительной смертью можно было остановить возможных подражателей. К сожалению, не все сохраняли трезвость рассудка в новом мире, и члены чрезвычайного комитета это прекрасно понимали.