Ветер гнал под мост клубы пыли. Все продолжили идти, повернувшись спиной, изредка оглядываясь вперед и зажмуриваясь. Выбрались на другую сторону.
Борис предложил, что залезет по крытому плитами откосу к началу моста и поглядит, что к чему:
— Как обстановочка на рынке и на Дружбы.
Неподалеку, снизу, за пустырем, серел полуразрушенный двухэтажный домик со следами пожара. Перед ним лэпы. На пустыре торчал круглый, с темной решеткой, выход вентиляционной шахты из линии метро.
— Хорошо, — сказала Даша, — Мы тут подождем, а потом вот туда за домик и повернем к рынку.
Жека поглядел в том направлении, но правее, за пути и Лыбедь:
— Плаза вроде целая стоит, но отсюда ведь непонятно, открыто или закрыто. Если бы не чертова ограда, мы бы туда перешли и посмотрели. Тут мостик через Лыбедь был. Потом его спилили, гады. Смотрите, там поезд вроде стоит.
— Где?
— Да вон впереди, напротив Плазы.
— А вот если бы мы шли по Лыбеди, то оказались на той же стороне, где Плаза, — сказал Борис, — Но мне туда чё-то стрёмно. Тут хоть как вымерло всё, зато спокойно. Так, я полез наверх…
Придерживаясь за пучки травы, растущей из щелей между плитами, с усилием поднялся к обложенному камнем основанию моста, его началу, украшенному круглым полированным гранитным шаром на постаменте. Рядом, из низины, по склону росли ясени да кусты, отгороженные от тротуара заборчиком.
На широком мосту, в сторону Дружбы, беспорядочно стояли, в россыпях обломков, с дюжину автомобилей — пара была сгоревшими дотла. Бесцельно бродили шаркающей походкой человеческие фигуры. Дальше, где бульвар поднимался вверх меж застройки, Борис ничего разобрать не смог. Там замерли цветными точками машины.
Борис повернулся к Демиевке. Громады новых ЖК позади разделенной эстакадой площади загораживали горизонт. Здания кондитерской фабрики, коробка библиотеки Вернадского, далекие постройки базара — над всем висело тягучее бездвиженье, как ранним утром в спальном районе. Борис понял, что его сбивает с толку — гробовая тишина. Исчез тот постоянный городской фон, гул машин, про который вспоминаешь только выбравшись подальше в лес.
Борис от постамента с камнем прокричал вниз:
— Кажется на рынке всё спокойно!
Из ясеневых зарослей зашуршало, и не успел Борис сообразить, как к заборчику поднялись трое, нет, четверо покойников, одетых в грязные, засаленные вещи не по сезону. Между оградкой и постаментом был проем, туда и надо было юркнуть, чтобы сбежать вниз. К проему двигались и мертвецы, поэтому Борис бросился вдоль забора в сторону площади, и отбежав с пару десятков метров, перелез через ограду и склоном спустился на пустырь.
Из развалин домика, через дверь выходили зомби.
— Что у них там, собрание, что ли? — Борис припустил к Даше и Жеке, которые сопереживающе что-то восклицали, чего Борис толком не слышал.
— Какого ты орал? — Жека от злости не то покраснел, не то побелел. Нечто среднее.
— Нет времени ругаться, вот кто-то с горочки спустился, — Борис показал на сходящих по откосу зомби. Верхний покатился, сбивая другого.
— Окружают, скорей за мной! — Даша скорым шагом пошла по шоссе вдоль железной дороги, — Таки придется обойти базар. Спасибо за обувь!
— Я не нарочно! — отозвался Борис.
У перекрестка, в близости от домика, пришлось завернуть ближе к рельсам, на ту сторону, чтобы отдалиться от уже толпы мертвецов.
Там у обочины, вместо тротуара, на коротком отрезке была бетонная стенка высотой чуть выше пояса, за нею проем в земле с какими-то ржавыми трубами поперек, и после проема, уходящего во тьму — ограждение перед рельсами. Проем нырял тоннелем под своеобразный мост с путями.
Жека глянул вниз:
— Там речка! Воняет химией! Это Совка! Пошли переберемся на ту сторону!
— Пошли! — Борис бодро спустился следом за Жекой.
— Сволочи! Нам дальше! — прокричала в темноту Даша, но Жека с Борей уже хлюпали по воде. Зомби уже достигли зебры на перекрестке.
Даша, придерживаясь за трубы, сошла к коллектору и ступила в холодную, нестерпимо смердящую автомойкой реку, на скользкое дно. Воды было выше щиколоток.
Виднелось белое пятно выхода из тоннеля под переездом, в пятне от стенки к стенке рывками, приподняв руки, шли рокеры. Борис или кто, во мраке непонятно, повернулся — глухо донеслось:
— Скорей! Уже выход!
Они встретились под раскидистой ивой у водопада при устье Совки. Вода шумным каскадом изливалась в более глубокую Лыбедь, протекавшую в бетонном желобе. Внешний желоб уходил в обе стороны. С кустиков по берегам свисали трепещущие на ветру кульки и разные обрывки.