На эстакаде не было тени, асфальт приглашал жарить на нем блины. Мимо проносились редкие машины.
— Да, всё-таки странно он идет, — согласился про самолет Лёха, — В сторону. А должен вот так прямо, там на Демиевке дальний курсовой радиомаяк аэропорта Жуляны, и вот он должен брать курс сначала на него, а потом на радиомаяк в самих Жулянах. Отклоняется от курса.
— Короче, да забей! — посоветовал Жека, — Сегодня вообще что-то странное в городе творится.
— Я к вам с трудом добралась, — сказала Кира, — Печерск в районе правительственного квартала перекрыт, пробки повсюду.
— А чего?
— Я не знаю. Наверное протестуют против чего-то. В ленте ничего об этом. Я вообще в сеть сегодня почти не смотрела, времени не было.
— Они не знают, что самые главные бунтари здесь, — улыбнулся Боря. И перевел разговор:
— Я что-то тут ничего не узнаю. И вот даже где мы идем.
— А эту эстакаду сравнительно недавно построили, — ответил Лёха.
— Я бы не сказал, что она тут больно нужна, вот этот съезд с Киквидзе. Тут машин мало. Сейчас вообще так мало, но и на моей памяти было мало.
— Ну, это не ко мне. Черт как тут жарко, — Лёха вытер с виска пот, — Какой молодец придумал внизу оградить железную дорогу забором? Так бы прошли под мостом, по прохладце, по путям.
— А это, — припомнила Кира, — Когда за Океанплазой на путях кто-то погиб, знаешь там мостик был по трубе, через Лыбедь. Мостик и потом рельсы.
— Ну, я так угол на Демиевку срезал, когда на Изюмском базаре торговал. А сейчас что?
— А ему перила срезали, мостику срезали, и потом начали эту вот ограду вдоль всей железной дороги ставить.
— Ооо, — Жека с сожалением протянул.
— И теперь надо обходить по путепроводу.
— Блин.
— А что рок-шоп? Держится? — спросил Боря.
— Снесли пару лет назад. Теперь там жэ-ка.
Боря выругался. Потом сказал:
— Бабло побеждает добро. А я уж думал предложить податься туда, попросить кассеты нам разные на пробу поставить. На мафоне.
— Некуда. Разве что на машине времени, — Жека стащил с головы бандану и провел рукой по лысине.
— Нет, почему? — возразила Кира, — Рок-шоп из подвала переехал на Петровку, они там рюкзаками и футболками торгуют. Где, по-твоему, я эту футболку месяц назад купила, специально для днюхи?
На Кире была футболка с портретом Кобэйна.
— А Мун на втором этаже? — продолжал впитывать настоящее Боря.
— А его давно там нет. Рок-шоп продержался дольше, до самого сноса домика.
— Жалко, такой домик был.
— Нам ща туда, — Лёха указал через широкую, многополосную дорогу. Надо было перелезь ограждение.
— Они тут светофор или зебру не предусмотрели? — Кира покрутила головой.
— Нет. Пешеходы проектом не предусмотрены.
По двое бывшие рокеры перешагнули ограждение и перебежали дорогу в неположенном месте, а потом еще одну.
У подножия Лысой горы темнел заросший бурьяном овраг — осушенное русло спущенной в подземный коллектор Лыбеди.
— Кстати вот там, — Лёха кивнул подбородком в направлении вышки, — Но внизу, во времена тут Лысогорского форта было место казней, пять виселиц. Причем за казнь платить должны были родственники.
— Цинизм царского режима, — заметила Кира.
— А где их хоронили? — спросил Боря.
— Сначала тут же, рядом, потом на другом кладбище.
— А это ведь здесь случился взрыв пороховых складов, в 1918 году, что у Булгакова в «Белой гвардии» описан?
— Нет, то через холм, на Зверинце, в ботсаду.
— А разве там были склады?
— Зверинецкий форт, приспособленный под склады. Вот он и бабахнул. Розарий в ботсаду помнишь?
— Ну.
— Вот розарий, потом участок хвойных, и около — там был форт. Гору такую помнишь, ближе к выходу? Ты с нее по пьяни скамейку скидывал.
— Ну.
— Ее насыпали над частью бастиона.
— Ааа, потому и улица называется Бастионной.
— Да. Вот, мы пришли.
Около обширного пустыря с лэпами, наверх, в чащу Лыски уходила дорога.
— Сначала поздороваемся с Лыбедью, — Лёха махнул рукой налево. Они обошли полосатое, с ржавчиной низкое ограждение и по грунтовке направились вдоль пустыря. Справа буйствовали заросли.
— Панки грязи не боятся, — сказала Кира.
Остановились у края длинной низины, делившей местность пополам. Вперед из-под земли уходила река, из большого бетонного портала, куда можно заехать автомобилем. Дальше Лыбедь текла по естественному руслу, хоть мелкая, но довольно широкая.
Каждый кустик в ее овраге, и нависающие над ним ветви выглядели празднично-похоронно от повисших обрывков целлофана и кульков.