Человек с рупором смотрел то на них, то оборачивался к экскурсантам, затем поднял рупор к губам и засмеялся:
— Изыдите, сотоны!
И повернулся к пришедшим с ним людям, но те почему-то молча стали глядеть поверх него. Нарастал сильный гул.
Глава 10
А Мила и Дима ходили на Лыску с другой стороны, от рельсов, со стороны Днепра, там где пешеходная дорога идет наверх в яру. У низовья, слева от этой дороги было озерцо, слывущее Русалочьим — на деле бывший отстойник Лысогорского форта, а направо, на высоченный и воистину лысый суглинный утёс круто взбегала по траве и среди кустиков тропа. Оттуда, сверху, виднелось всё — промзона перед Днепром, голубовато-зеленые дали и череда последующих за Лысой холмов.
Мила и Дима были капэишниками, студентами последнего курса, а на Лыску повадились сначала вместе с клубом эзотериков, где заправлял такой Пармалюк. Длинный, хипповатый, длинноволосый, на подобных вылазках он скидывал обувь и призывал к тому же остальных.
— Надо чувствовать почву, — говорил он, — Мы все стоим на почве. Но как можно стоять на том, что не чувствуешь, чего не знаешь?
Все кивали, постигая мудрость, и разувались. Потом Ляля Белоножко, рыжеволосая, восторженная, спрашивала, чтобы блеснуть:
— Михаил Григорьевич! А что означают слова Гермеса Трисмегиста, «наверху то же, что и внизу»?
— Я не согласен, — отвечал Пармалюк, — Я вообще не согласен!
Он причудливым образом соединил учения Гурджиева и Кастанеды, а на Лысую гору приводил учеников в поисках мест силы, где они рассаживались кружком и медитировали, принимая самые странные положения.
Дима с Милой познакомились как раз у Пармалюка, а не в институте, и как-то живенько сдружились. Потом у Димы случились тёрки с гуру. Однажды Дима в шутку сказал, вернее процитировал, и даже не Михаилу Григорьевичу, но тот услышал:
— Я Линус Торвальдс и я ваш бог!
Пармалюк с суровым лицом заметил:
— А вот так не надо.
И многословно отчитал Диму, не давая слова вставить. Все глядели на него с осуждением, кроме Милы.
После этого случая Дима и Мила упорно отходили на занятия гуру еще месяц, потому что заранее заплатили, и в протяжении этого времени саркастически посмеивались за его спиной, а тот понимал, но не мог их уловить, и молчал.
Затем они продолжали ходить на Лыску с каким-то особым магнитометром на смартфоне — Дима слыл великим программистом и при помощи этого магнитометра, измеряя уровень магнитного поля определенным образом, рассчитывал найти аномальные зоны. Чем черт не шутит.
Отклонения от нормы были около радиовышек, но и еще в некоторых местах, где трудно было заподозрить что-либо сотворенное человеком, разве что глубоко под землей.
Сейчас Дима с Милой залезли на утёс, что над самой трассой вдоль промзоны, потом спустились, и где-то на тропе Дима посеял телефон. Поэтому он снова вскарабкался на середину склона, телефон нашел, но поскользнулся и поехал по рыжеватой грязи на заднице, а Мила стояла внизу и хлопала в ладоши, а ему стало обидно и продолжая ехать он крикнул:
— Ну и дура!
Потом они помирились и пошли наверх уже в яру, по дороге под большими деревьями. С разных сторон сбегали сюда тропки и приярки, а у обочины росла крапива, лопухи и папоротник. Добрались до оборонительного вала, покрытого землей. Высокий, как два этажа. По нему можно было ходить и тогда очевидными становились звездообразные очертания заброшенной крепости.
В некоторых местах основание вала пробивали потерны — обложенные старинным, желтоватым кирпичом тоннели, с арками у входов. Сверху на каждой арке числился номер потерны, а стены там же были исписаны часовыми, несшими караул в незапамятные времена с девятнадцатого века по двадцатый.
— Умные пишут в газетах, а дураки на стенах, — прочитала Мила.
— А вот смотри, — сказал Дима, — Много отметился какой-то Тищенко. Он всюду указал свой год рождения — 1893, а дежурство нес в 1944-м! Очень упорный товарищ, столько кирпичей исцарапал.
Одна из потерн была не сквозной, а завалена с одного конца. Выбитые, поврежденные кирпичи у темнеющего отверстия свидетельствовали, что тут побывали коллекционеры.
— Давай войдем? — предложила Мила.
— Фонарика нет.
— Мобилками посветим. Кстати, что-то у тебя мессенджер долго не булькает.
— А я звук отключил, чтобы нам не мешали.
— Знаешь, я не отключала, но у меня тоже что-то давно молчит.
Мила достала из джинсов смартфон: