Но кроме этой городской одежды, была у него в рюкзаке и другая, в какой не стыдно лезть под землю. Слухи о неких подземельях в окрестностях старого здания Института бактериологии годами распространялись в диггерской среде, но никто не понимал, как туда попасть, ведь дом стоял на частной территории и доступа туда не было.
И вот недавно Трубочист принимал участие в протестной акции против застройки Протасова яра, и по пути обратно, минуя голый травянистый склон горнолыжного спуска, над которым торчали корпуса Клинического городка, высмотрел в примыкающей, покрывавшей берег яра темной роще дренажный колодец. Он свернул туда и ломиком, который всегда носил с собой, поддел люк. Наверняка дренажка соединена с ручьем Протасов яр.
Вниз круглой бетонной шахты вели скобами ступени. Трубочист посветил туда фонариком. Метров пятнадцать — оценил. Сооружение как-то не вязалось с обычной системой дренирования склонов.
Трубочист быстро огляделся, спрятал рюкзак в кусты и спустился. Его удивило, что скобы не ржавые, как обычно бывает, а чистые и гладкие, будто ими ежедневно пользуются.
Внизу был круглый же в сечении ход, большая бетонная труба, где он смог стоять в полный рост. Она уходила примерно на восток. К институту бактериологии — понял Трубочист. Мощности фонарика хватило недалеко, конца тоннеля видно не было, там просто сгущалась тьма.
Поборов в себе сильное желание двигаться дальше, Трубочист вскарабкался на поверхность, надел рюкзак и поставил люк на место.
В Киеве осталось не так уж много неисследованных подземных объектов, если не считать древних пещер в труднодоступных склонах, где не лазал никто, кроме совсем безбашенных краеведов. Поэтому находку свою Трубочист придержал, и теперь решил блеснуть первопроходцем, пригласив разделить открытие вместе с ним двух диггерш. Итогом должен был стать не письменный отчет с фотографиями, а видеозапись.
И вот они встретились на остановке. Вдоль нее тянулась, подпирая правый берег Протасова яра, каменная стенка, сплошь изрисованная граффити. На горке, в зелени виднелись старенькие частные домики, выстроившись по улочке.
Сам яр, некогда дикий и изрытый глинищами кирпичных заводов, теперь тоже был широкой улицей, постепенно набиравшей высоту между склонами, частью заросшими, частью уже застроенными. С одной стороны плавно начиналась Батыева гора, с другой, там где Клинический городок — кладбищенская Байкова гора, тут, в низовьях яра более крутая. Из-за темных кленов на ней выглядывал корпус цвета плесени.
Диггеры вернулись немного, к зебре, перешли к Байковой горе, и стали подниматься по тротуару Протасова яра.
— Меня Паша сегодня звал в Клов, — сказала Лена, — Но сколько можно, он уже весь вдоль и поперек исхожен.
Веста знала, что Лена врет, потому что Лена была в Клове только несколько раз и то доходила максимум до развилки за Дворцом спорта, где в коллектор Клова вливается ручей Крещатик.
Трубочист указал на шоссе и открыл Америку:
— Тут тоже спрятан ручей, коллектор пещера Светлого песка. Если быстро справимся, можем и туда втулиться. Он проходится за нефиг делать, только сначала высота там метра под два, потом надо пригибаться, уже ниже роста.
— Способствует приобретению сутулости, — сказала Веста. Ее подзуживало уличить во лжи и Трубочиста, потому что в коллекторе ручья Протасова яра после хождения в согбенном, яко монах, состоянии надо двигаться на корточках или ползти, из-за поднятия поверхности хода от песчаных намывов. Веста лазала там в прошлом году, проклиная всё на свете.
— А с кем Паша пошел? — спросила она.
— С Иваниловым и еще девушкой одной. Не из АКИСа.
— А Паша всё одержим мыслью найти проход под Марьинский?
— Да, потому он туда и ходит.
Подпорная стена в граффити на противоположной стороне закончилась, уступив место новому ЖК и уходящему вглубь зеленых садов Докучаевскому переулку, выше за которым по Протасову продолжалась покрытая деревьями гора.
— На северном склоне, — припомнила Веста, — Археологи раскопали какую-то древнюю пещеру.
— Да, про нее Гойзман рассказывал. Он ее сам вроде раскапывал.
— Тоже, можно поискать. Но не сегодня.
А они топали вдоль склона южного, подрытого коробами автомастерских. Свернули к травяному языку лыжной трассы, а от нее, у канатной дороги, к чащобе. От искомого колодца дренажки продвинулись чуть дальше, где дружно надели костюмы химзащиты. Мало ли что? Больше века наверху работает институт бактериологии, кто знает какие там происходили утечки и как устроена тамошняя канализация, а особенно как она была устроена во время основания?