Все мертвые.
Пролетела мимо скамейки, где зомби, опустив голову, клевал рукой в пакетик с орешками.
Мальчик смотрел на мячик и не двигался.
Ира замедлилась, объезжая его — он проводил ее забвенным лицом с туго сведенными челюстями.
Два полосатых шлагбаума. Коробы клумб с цветами. Почти кладбище. Дальше наверх, к мосту, покато уходило шоссе, а налево был поворот к разным павильонам и закусочным. Там была движуха, и впереди по шоссе лениво и судорожно, бесцельно ходили мертвецы.
Ира на скорости, как в страшном сне, заехала между ними на горку, мимо забора со щитами, рекламирующими заведения парка. Пляж, скутеры, гидроциклы, зона барбекю — веселись! После забора был пункт проката велосипедов, но ни одного там не оказалось. Обычно отсюда до самого моста парковалось множество машин, теперь осталось несколько, и возле одной копошились зомби.
По правую руку, в отдалении, в небо воткнулась опора вантового Московского моста. Если по нему перебраться на правый берег, то через Оболонь Ира достигнет Приорки, а потом родных мест.
Над незримым отсюда мостом несколькими столбами валил черный дым, и столбы эти, рассеиваясь, соединялись в воздухе в мутное марево.
Уже медленнее Ира покатила дальше. Дорога — шоссейная и пешеходные части — была приподнята относительно острова. Под пригорком росли густые, поникшие от жары вербы. Впереди показалась бирюзовая остановка с розовой крышей. Хорошее сочетание. А левее будет другой мост, над Чертороем.
И открылось тайное — там тоже дым коптит небеса.
Перекресток, но не эстакада. Соединились дороги в одну, к остановке, к мосту. Линии отбойников по сторонам. Мелкие фигуры на проезжей части моста, но прямо по курсу чудесным образом чисто. Там спуск и перешеек на Труханов остров.
Ира остановилась, поставила ноги на землю и позвонила Пантюхину. Он почему-то долго не отвечал.
— Да, привет!
— Тебя еще не вытащили?
— Да нет. Я как и прежде, одной ногой в унитазе, другой в могиле.
— Тогда я еду тебя спасать.
— Между Трухановым и Гидропарком пролив!
— Разберемся.
Глава 24
— Теперь всё можно, — прошептал Токсик. Он присел в кустах у голубоватого кирпичного забора. Флектарный — под осенние листья и грязь — камуфляж делал Токсика почти невидимым. Напротив через пустырь стоял двухэтажный домик со спутниковой антенной на ребре.
Теперь всё можно. Он так хотел их напугать — Пашку, Иванилова, ту незнакомую ему девушку. Подошел бы со спины и зарычал как зомби. А когда во дворе домика начали стрелять, он сидел и наблюдал.
Было трое, один упал, вдоль глухой стены побежало двое. Пашка, в своей серебристой химзе похожий на работника какой-нибудь секретной лаборатории, и девушка. Пашка упал, вытягивая руки вперед, потом девушка приподняла его за рюкзак на четвереньки, и он пошел дальше, очень нетвердо. Они свернули за угол и пошли вперед по пустой Ямской улице. Девушка поддерживала Пашку.
Токсик немного переждал и пересек пустырь, ногами сбивая белые шапочки одуванчиков. Теперь всё можно. Около фонарного столба он перемахнул через кованую оградку и ступил на гладенький, политый кровью асфальт переулка. Поперек глухой стены висела желтая труба газопровода. Токсик вытащил из рюкзака ломик, поддел в паре шагов от себя крышку канализационного люка, положил на землю.
Полез ли он вниз?
Спрятав ломик, Токсик нагнулся и поднял тяжеленную крышку себе на грудь. Придерживая кругляш снизу руками — сорок пять кило, на минуточку! — Токсик боком вошел во двор.
Может показаться, это куча одежды лежит на полу. А это Иванилов, мертвый, и не хочется смотреть на его лицо.
Токсик глядел, поворачивая свою квадратно-стриженную голову. Молча! Затем процедил, и это получилось у него насмешливо и угрожающе:
— Кровь людская не водица, проливать не годится.
Тихо-тихо пошел он к разбитому окну. Оттуда слышались приглушенные голоса, кто-то что-то кому-то доказывал. Токсик не успел сообразить. В оконном проеме возник мужчина в майке, вытянул руку с пистолетом и выстрелил. Крышка люка звонко загудела, Токсик, не выпустив ее, упал навзничь на свой рюкзак.
Отбросив крышку он забежал за угол так быстро, что она продолжала, кружась, успокаиваться на месте, и когда затихла, Токсик оценивающе посмотрел на газовую трубу.