— У нас тоже.
— Всё, до связи!
— Пока!
Булкин с натянул на голову налобный фонарик, включил его и на четвереньках, задом стал лезть в нору. Вскоре он исчез во тьме, утащив рюкзак за собой.
Всего в километре отсюда, за промзоной и железной дорогой, на Петровке по барахолке дёргаясь пошло одетое в пуховик диво — зомби.
Глава 26
Голова у Алисы закружилась. Клёны, каштаны, тополя, заводские ворота в стене, длинная хрущовка, палисадник, решетки ливнёвки на асфальте, мертвый хипстер — вот он стоит, мычит и оттягивает себе руками книзу челюсть.
Алиса помнила, что на дороге кроме велика должен валяться старинный утюг, вот если его подобрать… Она повернулась и, едва не спотыкаясь, с черепашьей скоростью побежала дальше улицей. Левая часть головы — висок, бровь, щека — ссадняще болели, Алиса прикрыла глаз рукой и не отнимала.
— Кто-нибудь! — крикнула она, — Спасите!
Из-за окон застекленного балкона на втором этаже на нее смотрело озабоченное лицо.
— Что это, кино вам? — Алиса разозлилась.
Зомби, оставшийся позади метрах в тридцати, развернулся в ее сторону и продолжал странные действия со своим ртом. Засунул туда руку, возился-возился, рванул — вытянул кусок, как показалось отсюда, мяса.
Быстрым шагом Алиса пошла улицей дальше, мимо проходной завода, какого-то длинного корпуса в низинке, очередной хрущовки. С ее кирпичного угла смотрел портрет Янки Дягилевой.
Улица была пуста. Справа за нежно-зеленым заборчиком показалась приземистая школа из двух соединенных одним этажом зданий. Вглубь мозаики — или не мозаики, Алиса не могла разобрать — рисунок короче, уходили держась за руки светлые фигуры юноши и девушки, держась за руки. Рядом летели ласточки. Посередине был изображен бурый компас, а в углу полураскрытая книга. Алиса поняла, что наверное они тоже идут как она, прямо по улице Тульчинской. Впереди их были непонятные белые штуковины, будто картину не завершили, а просто обозначили пустотой некий объем, чтобы дорисовать потом.
А слева, за корпусом, отделилась вниз пустая улочка, снова между заводскими корпусами с большими пыльными, под защитой решеток, окнами, да стеной из бетонных блоков. Алиса свернула туда. Минуя двухэтажную проходную, она поднялась на крыльцо меж белых клумбочек и подергала за ручку деревянную дверь. Заперто. Постучала.
— Глухо! — Алиса двинулась дальше. Снова проходная, уже с воротами для автомобилей. За прутьями ворот прятался охранник в черной форме. Алиса побежала, издалека крича:
— Впустите!
— Стой назад! Назад! — охранник вытянул сквозь прутья пистолет, — Не подходи!
Алиса метнулась в другую сторону, там тоже были ворота, красные, наглухо закрытые. Быстро зашагала от них вдоль стены. Проходные, кирпичные и бетонные ограды, корпуса, худыми вениками тополя. По улице Хвойки она добралась более широкой, с трамвайной колеей, Кирилловской.
Ни людей, ни машин. Напротив Алиса увидела школу и покрытую некогда белой плиткой гостинку, а между ними в глубине двора просматривался поросший деревьями склон горы.
Зазвенел трамвай.
Красный, с желтой крышей одинарный вагон приближался со стороны стадиона «Спартак» и Птичьего рынка. Он ехал медленно, глядя вперед круглыми погасшими фарами. Алиса хотела привлечь внимание, несколько раз взмахнула руками и перестала.
Проезжает мимо трамвай, а в нем в стекла колотят, размазывая кровь по стеклу, пассажиры, и через отодвинутые форточки слышны вопли и тихий звук разрываемой плоти. Алиса заметила внутри мужчину с мрачным лицом, в кепке, он привстал, лупил кого-то головой о поручень следующего сиденья, и требовал — остановите трамвай, я выйду!
Трамвай проследовал к повороту, около продолжения того зеленого холма, и скрылся за угол.
Минуту Алиса постояла, соображая, где она и куда идти дальше. Если направо, то она выберется к подножию Подольского спуска, стадиону и Павловке — знаменитой психбольнице на горе. Но ведь трамвай приехал оттуда. Значит, надо налево, куда трамвай наоборот, уехал. Там безопаснее.
Решилась наконец открыть левый глаз, медленно помогая рукой заплывшему сгустившейся кровью веку. Удалось. Теперь — в стерео.
Держась каменной стены, затененной каштанами, Алиса потопала к повороту. На проходную шиферного завода она уже не обратила внимания.
Кирилловская шла дугой и от изгиба этого, наверх, между трансформаторной подстанцией и зданием, похожим на спичечные коробок, в гору шла раздолбанная узкая дорога — Смородинский спуск. По нему стекал ручей и уходил в решетку ливнёвки, не достигая рельсов.