— Ну да.
— Так там самое пекло! Ад живых мертвецов. Идем в другую сторону.
Даша снова села на копки Борису, и они двинулись. Впереди топал Жека, мощности его смартфона хватало, чтобы осветить пару метров пола и ближайший отрезок стены, выхватывая из полной темноты то колонну, то мешок. Вода негромко шуршала.
Боря тоже хотел достать смартфон, но ему приходилось поддержать выше колен ноги Даши, а той мешала юбка.
— Я не понимаю, — отрывисто говорил Боря, — Как во время войны санитарки вытаскивали на себе раненых. Давайте опробуем мою идею с мешком.
Он остановился, Даша слезла.
— Погодите, — сказала она, — Тут не так уж плохо.
Пошарила ногой по полу:
— Бетон, песочек какой-то. Мокрый. Но идти можно.
— И куда? — спросил Борис.
— В жопу труда, я на секунду, а ты навсегда! — ответил Жека, — Что, у нас есть какой-то выбор? Главное чтобы аккумуляторы не сели, иначе придется пробираться, держась книжного правила лабиринта — будем касаться рукой стены и так куда-нибудь да выберемся.
Кое-где попадались мокрые, на вид бомжатские вещи. Песок был волнистым — вода попадала сюда из внутреннего желоба, где текла река.
Они шли против ее течения. Холодно. Тьма впереди, тьма за водой, всё тьма.
— Знаете, — сказала Даша, — Это похоже на реку Стикс из греческих мифов. По ней лодочник Харон переправлял души умерших в подземное царство Аида.
— Нам бы тут не помешал лодочник, — отозвался Боря, — Мы бы выплыли так на лодке к Днепру…
— Тихо! — зашипел Жека и погасил смартфон.
Нечто плавно и тихо приближалось рекой, исчезая за колоннами. Озаренное светом бородатое лицо.
— Ангел, — прошептал Боря.
— Не, сам бог, — сказала Даша.
Глава 51
Склон Бусовой горы был крут как стена, однако на нем каким-то макаром умудрялись расти здоровенные клены и валялся щедро рассыпанный человеческой рукой мусор. В одном месте, на уступе, хлама нанесли так много и тщательно, что казалось — это музей ненужных вещей под открытым небом.
Небо, впрочем, заслоняли собой темно-зеленые листья. Лёха пыхтел, хватаясь для вспоможения за тонкие деревца молодой поросли. Мила поднималась явно легче.
— Я давно тут не лазал, — признался Лёха. Пивной живот его под давней футболкой с Сепултурой надувался.
— Сколько?
— Да лет двадцать! Может наверху уже и прохода нет… Там всё дворцами застроили…
Однако, проход за гаражами был, и Лёха с Милой выскочили из перегороженного цепью переулка на сходящую по Бусовой горе улицу Зверинецкую, некогда тихий частный сектор с хатами и лестничками, а ныне район высотных ЖК и личных крепостей, между которыми кое-где впрочем сохранились, в зелени садов, маленькие домики.
Липы и каштаны бросали на тротуар тень. Стоял синий двойной, на столбике, почтовый ящик о множестве дверок, большей частью уже бесхозных.
— Мне Жека рассказывал, что когда-то тут ходил трамвай, — сказал Лёха, оглядываясь.
На улице никого не было.
— Позвоним в чью-нибудь усадьбу? — спросила Мила.
— Да тут зимой льда не допросишься, — Лёха продолжил идти вверх. Слева, за кустами вишни на пригорке, схоронился старый дом, к его забору вел ржавый металлический трап.
— Может всё же попробуем? — Мила стала подниматься по нему.
— Аттракцион невиданной отзывчивости! — Лёха остановился в ожидании.
Мила нажала черную кнопку звонка. Где-то далеко, в доме, раздался сигнал. Она подождала, позвонила снова. Но никто не вышел на зов.
— Зря тратишь время, пошли, — сказал Лёха.
Мила спустилась и они продолжили путь. В сторону отходила улица совсем элитных особняков. На углу было посольство — Мила не могла распознать флаг, а возвращаться к воротам с табличкой не хотелось.
— Ты говорил, тут может ходить транспорт, — напомнила Лёхе.
— Не здесь, выше. На Бастионной. А это Зверинецкая. По ней в лучшие времена раньше ходил маленький такой автобус. Изредка. Так она больше пешеходная, а параллельно ей, у ботсада, почти такая же Тимирязевская. Ни городского транспорта, ни магазинов. На Зверинецкой хотя внизу есть магаз.
Он подскочил к мощным воротам очередного особняка и начал лупить по ним ногами:
— Буржуи, открывайте! Я вестник Апокалипсиса!
На него с ограды повернулась видеокамера. Лёха отошел:
— Сейчас на меня еще какая-нить пулеметная турель нацелится.
Дорога стала круче, вправо ныряли узкие, со старых времен оставшиеся, проулки, помнящие, как по ним осенью год за годом катились упавшие груши. Показался церковный купол, но без креста.