Иванилов осторожно вышел на улицу, к фонарному столбу. Непривычно пусто. Дальше от старой машины он заметил поперек дороги автомобиль с открытыми дверцами. Почти напротив моста, чуть левее, на перекрестке с Ямской, виднелся старый трехэтажный жилой дом, со входами с тыла. Возникла шальная мысль сбегать туда и попроситься к кому-то в квартиру.
В том направлении по обе стороны улицы, после дома, уже за другим перекрестком, тянулись до обозримого конца корпуса Института электросварки.
Иванилов обернулся:
— Эй!
— Что там? — спросила снизу Яна.
— Давайте быстро сюда. Там жилой дом. Попросимся внутрь.
— Не факт шо пустят! — откликнулся Паша.
— Пофиг, надо попробовать! Пока вокруг никого нет.
Спустя полминуты Паша и Яна были уже рядом с Иваниловым. Троица пересекла дорогу, прошла мимо сарайчика пункта приема вторсырья и стала заходить за угол дома. Улочка тихая, зеленая, нарядная от побеленных снизу кленов да тополей. Такие же неказистые, как первый, домики обосновались за палисадниками и окрест.
У обочины стоял мусорный контейнер на колесиках, с откидывающей крышкой. На боку кто-то написал: «панкмобиль».
По лопнувшему асфальту свернули в дворик, наполовину занятый садиком и газоном. Двери обоих парадных оказались открыты навстежь. Из первого, по щербатым ступеням, темнела кровь.
— Всё, пошли отсюда, — Иванилов резко развернулся в противоположную сторону. За двухэтажным желтым домиком прямо через улицу, за парой деревьев, проглядывался темный прямоугольник портала ручья из Протасова яра. Самой Лыбеди, что предшествовала порталу, отсюда не было видно.
А от моста, спотыкаясь и неестественно выворачивая ноги, почти бежала толпа мертвецов в костюмах.
— Государственные мужи! На кой они сюда выбрались? — крикнула Яна.
— Сюда! — Паша указал на мусорный контейнер, — Прячьтесь сюда, а я вас закрою крышкой.
— А сам?
— Потом!
Яна с Иваниловым перелезли в панкмобиль и присели, а Паша задвинул верх, стукнул по железу кулаком и, не думая, побежал во двор. Был выбор — спрятаться за машиной на газоне или метнуться во второе парадное. Паша выбрал последнее.
Глава 7
Высоко в тусклом от жары синем небе заходил на посадку в Жуляны пассажирский самолет, раскрашенный красиво навроде обертки конфеты. Не беда, что к иллюминаторам приникли бледными лицами зомби, и что уцелевшие члены экипажа закрылись в рубке пилотов… Ах да, еще стюардесса Даша, она заперлась в туалете, а с той стороны в дверь стучат, стучат, и от стука можно сойти с ума — в то же время когда настенные часы цокают по мозгам засевшему в чужой квартире Паше. Но внизу, никто об этом ничего не знает.
И Канарин ждет около остановки свой троллейбус. Ждет под грибами.
Это около входа в ботсад, что на Зверинце — дальний ботсад, не в центре — есть билетные кассы, сделанные в виде грибов с огромными шляпами. Таких касс две, и кругом их ножек расположены в тени круговые скамейки.
Чтобы не торчать на солнцепеке у разворотного кольца, Канарин примостился под грибом. Только троллейбус на той стороне тронется сюда, он сойдет по ступеням и сядет.
Провожая глазами самолет, Канарин представил, как оттуда, с высоты, видны окрестности. Город — на ладони. Долина Лыбеди, Лысая гора слева, Зверинец и Бусова гора справа. Какой простор! Это у Репина одна из последних картин кажется, так называлась — «Какой простор!».
Канарин совмещал в себе две профессии — художника и актера. Канарин нашел себя в рекламе лекарственных препаратов. Пятидесятилетний, он изображал голосом больного, совсем ветхого старика, который страдал попеременно запором, геморроем, вообще ожесточенно кряхтел, а потом, приняв чудодейственную таблетку или микстуру, резко исцелялся и бодренько советовал другим принимать то же самое.
Иногда он использовал свой талант для бесплатного проезда в маршрутках — сгорбившись при входе, усилием воли чуть не придав лицу землистый цвет, он спрашивал:
— Со второй группой есть еще льготное место?
Поди откажи, если кажется, что человек едет на свои похороны.
На остановке уже собралось порядочно людей. Суббота, посетителей в ботсад полно. Надо встать там поближе, а то места не хватит. Канарин ехал в центр, на студию звукозаписи, подарить свой голос очередному доходяге.
В это время троллейбус, оказалось, уже подъезжал — Канарин просто засмотрелся на самолет и обо всем забыл. Семеня ногами он сбежал по ступеням, что вели от грибов и площадки у входа в ботсад, и ринулся к распахнувшимся дверям. Внутри заметался, где бы сесть. Было свободно обратное сиденье рядом с молодой женщиной, одетой в длинное платье и с повязанной на голове косынкой. Прихожанка! — понял Канарин. Их на шару впускают в ботсад, на территории которого находится Ионинский монастырь.