— А кто где живет? — спросила Алиса.
— Я на Веника, — отозвался Доктор Пупс.
— Лукьяша, — сказала Пронина.
— Соломенка, — назвала Изольда.
— А я на Щусева, Сырец получается, — завершила перекличку Алиса.
— О, — воскликнула Изольда, — Так это же близко! Вот так из яра подняться к Карандашу, и по Мельникова мимо Дорогожичей на твою Щусева.
— Приглашаю в гости, — согласилась Алиса, — Выходит ко мне ближе всего. Переждете у меня. Если это когда-нибудь закончится.
Она говорила, а думала о другом — что там на Щусева, может, в доме сорваны двери, родители ее растерзаны или сами стали живыми мертвецами. И одной пойти туда, узнать это будет невыносимо. А где-то в центре города застрял Андрей. Алиса гнала мысли прочь. Проще было сосредоточиться вот на этой дороге в ущелье. Потом следующая цель. Иначе же, можно сойти с ума. Хоть и психиатр теперь рядом.
Выбрались на верх Репяхова яра, к улице Герцена, оставив левее новые небоскребы. Можно было пойти туда дальше, где большая больница, но рисковать не стали, рассудив, что туда-то и могли привозить зараженных зомби-вирусом. Изольда и Доктор Пупс еще не видели живых мертвецов иначе как в кино, поэтому очень возражали против больницы.
Герцена в этом месте шла по краю котловины яра. Оттуда торчали могучие деревья. По другую сторону улицы были задворки строений телецентра, что прятались за оградами.
— Будет прикол, если мы натолкнемся тут на Минько, — сказала Пронина.
Улочка стала переулочком, между некими мастерскими под парапетом в низинке и всё тем же Карандашем.
— Может попробуем зарулить в телецентр? — предложила Изольда, — Всё равно мимо идем. Он под охраной, вдруг зомби туда еще не прорвались.
— Мне спокойнее идти захолустьем, — Алиса беспокойно обернулась и увидела поспешающего за ними Минько. Шел он всё же нетвердо, на голове была кровь.
— Да он настоящий маньяк, — сказала Алиса.
— Я же говорила, — кивнула Пронина.
— За ноги и в яму! — загорелся Доктор Пупс.
— Ты мало получил? — крикнула Изольда Минько.
Следом за ним гурьбой дергано шла толпа зомби, полускрытая отсюда за ветвями и листвой.
Потом оказалось, что бежать можно только в овраг направо, ведь из калитки в тылу телецентра, как раз перед капитальной кирпичной стеной, тоже повалили мертвецы, медленно поворачиваясь к людям.
Снова бег, по грунтовой тропе на косогоре среди ясеней и кленов. Выбрались на какую-то дорожку. Минько давно отстал.
— Если туда, — Изольда указала направо, — Мы снова придем к Дурке.
— Но мы видим, что телецентр захвачен. Значит и на примыкающей улице Мельникова тоже не айс, — сказала Алиса, — Держимся зарослей, природы, на улицы выбираться нельзя. Хотя там, где я раньше шла, улицы были большей частью пусты.
— Ну а тут наверное нет, и у меня нет желания проверять, — Пронина смотрела по сторонам, потом успокоилась:
— Мы так скоро все параноиками станем.
— И есть повод, — качнула головой Алиса, — Но всё равно ведь добираемся до Щусева?
— Ну да.
— Так а как?
Изольда подумала и ответила за всех:
— Ну у нас один путь только, если мы не хотим светиться на улицах. До Телиги, по крайней мере, а там уже придется. А так — идем напрямик через Бабий яр.
Глава 65
Какое-то время Ира, спрыгнув с ларя, катила его перед собой, а Пантюхин бежал рядом, размахивая бас-гитарой. Они двигались по аллее и никуда не сворачивали. Надо было уйти от толпы мертвецов у входа в метро и не нацеплять новых. Тех, кто попадался на пути — сбивали с ног.
Миновали танцплощадку для пожилых, какой-то гендэлык за забором и остановились у перекрестка около беседки, выстроенной из бревнышек. Там вяло бродили покойники.
— Как ты выбрался из туалета? — спросила Ира.
— Вопрос, ознаменующий романтическое воссоединение двух сердец, — ответил Пантюхин, — Надо сказать, что я проявил чудеса смекалки и когда-нибудь напишу об этом подробные воспоминания, а пока нам надо добраться на континент. Ты не в курсе, что происходит на левом или правом берегу?
— Нет. Я толком видела лишь Рыбальский остров, издалека. Там вроде спокойно.
— Ого, так это далеко отсюда! Давай сейчас решим, куда двигаем, мы тут стоим палимся, — Пантюхин полез в ларь и стал шарить там в поисках мороженого, уцелевшего от колен Иры. Вытащил смятую, яркую упаковку:
— Во! Никогда себе такое не покупал — дорого! А теперь коммунизм.