Ира и себе достала замороженный вишневый сок на палочке. Так они стояли и ели, а неподалеку шаркали мертвецы.
— Если быстро не двигаться, они кажется не обращают внимание, — сказал Пантюхин, потянувшись за новой порцией. После заточения в сортире ему хотелось пить.
Ира предложила:
— Давай выйдем на берег, посмотрим сначала что районе Лавры и правительства, и если там всё плохо, пойдем на другую сторону острова и поймем, что с Русановкой и вообще на левом берегу. Но вообще мне надо на правый берег, я живу на Кинь-Грусти.
— Это где?
— Кулюженко.
— Это где?
— Блин! За Горкой Кристера!
— Я там никогда не был, — признался Пантюхин.
— Дальше Приорки, блин.
Бросив на перекрестке нагретый уже ларь с тающим содержимым, они свернули вправо, на пробуренную через рощу другую аллею, без скамеек, проходную и потому всегда малолюдную — поэтому зомби не застигли тут отдыхающих, и аллея была пуста. Слева деревья примыкали к дороге вплотную, а напротив, вдоль дубравы и березняка, лежала полоса травы с россыпями цветов.
Бодрый шаг быстро сменился медленным, мало отличавшимся от ходьбы зомби.
— Ты киевский? — спросила Ира.
— Ну да. Я тоже на Правом живу, у Протасова яра.
— Тоже никогда не была. Киев это вселенная.
— Ага. Ну обычно человек всю жизнь перемещается в пределах от силы полутора десятка улиц. На работу. В магазины на районе. А сколько ты сегодня отмахала километров?
— А сколько ты на своем квадратном метре?
— И не говори, — махнул рукой, — Нам надо придумать, как перебраться на другой берег. Что с мостом Метро, ты не знаешь?
— Нет, я его краем глаза. Не горел во всяком случае.
— А в само метро нельзя забежать?
— Не обратила внимание. Там двери были в переходе, но я быстро проскочила тоннель и не заметила. В любом случае мы туда уже не пробьемся.
— Когда же этот остров закончится, где берег? — Пантюхин остановился передохнуть, — Я бы не отказался от мороженого, зря мы ларь там оставили.
— Он всё равно уже не холодил.
— А зачем ты на нем ехала? Расшвыривать зомби?
— Нет, это потом уже само собой. А так я подумала, что холод мешает им замечать живых. Зомби думают, что холодное такое же как они. И вот я этим воспользовалась.
— Это же открытие.
Пошли дальше. На плитах были нарисованы белой краской следы, будто лапы медведя. У обочины серели звонкие фонарные столбы. Пантюхин постучал по одному костяшками пальцев, приложив ухо:
— Как камертон.
Поднял голову:
— Смотри, там изолированные кабели. Если зомби нас окружат, можно залезть на столб и потом ползти по этим кабелям. Например для удобства цепляться за них поясом… У тебя правда нет пояса…
— Я уже наползалась выше головы.
— Мы умнее зомби, понимаешь? — развивал мысль Пантюхин, — Они берут количеством, а мы соображаловкой.
— Судя по количеству трупов на трех островах, на которых я сегодня побывала, соображаловка живым людям мало чем помогла. Тут скорее везение и… Ну хотя да, использование подручных средств и еще какая-то безбашенность наверное. Думать, что всё получится.
За беседой, они приближались к берегу. Дорогу обступили тополя, ивы да осины. За еще одним раздорожьем аллея пошла вилять, и за деревьями показался просвет. Повеяло рекою.
Пошли осторожней.
Набережная была обустроена пивными грибами-навесами. Уложенная плитами дорога вела вдоль пляжа, огороженная у обочин желтыми столбиками. Ясени на самом пляже давали тень. Всюду были лавочки, стульчики, урны. По стороне напротив песка, на некотором расстоянии друг от друга, стояли ларьки с шаурмой, чипсами, прочими закусками, а при них — напиточные холодильники и лари с мороженым. Ира многозначительно указала на них рукой. Пантюхин кивнул, но приглядевшись, возразил:
— Они не все на колесиках. Есть стационарные, вделанные в пол.
— Блин.
Прохаживались мертвецы — возле скамеек, у воды, под тентами. Казалось, их надо немного подлечить и вправить мозги, и они снова превратятся в обывателей, пойдут по своим делам.
— Слушай, нас тут растерзают, — сказал Пантюхин.
— Нет. Я проходила сквозь бОльшую толпу. Это цветочки.
Спрятались за два росшие рядом, больших тополя и наблюдали.
— Вон панкмобили стоят, — заметил Пантюхин.
— Что?
— Вот эти серые мусорные контейнеры на колесах. У моего дома такой же, я на нем «панкмобиль» написал. Глаз радуется.
— А вон велик лежит…
— Я не умею кататься. Поэтому в случае чего мне лучше залезть в панкмобиль, а ты задвинешь крышку.