А Джон ощущает себя очень странно, но он буквально чувствует, как сильно предложение эвакуировать жителей – и начать еще большую панику, которая позволит уйти далеко, – нравится Рамси. Джон как будто знает, с каким искушением тот борется перед тем, как не согласиться. Но – Рамси Болтон заботится о своих ресурсах.
– Вам нужно найти Марлона, – наконец говорит он. – Он точно знает, что делать, и знает город.
– Но дедушка Марлон, наверное, еще в гипермаркете! – восклицает притихшая уже в его руках Вилла, задирая заплаканное, красное лицо и явно борясь с новыми слезами.
– Значит, придется идти через гостиницу, – кивает Давос. – Тогда я пойду и соберу людей. Может, Марлон закрылся внутри и еще жив, – он бросает сочувственный взгляд на Виллу. – Не волнуйся, девочка, я вас не оставлю.
– Еще как оставишь, – вдруг резко возражает Рамси. – Ты нужен нам и, мать твою, нужен своим армейским шавкам. Или как, по-твоему, бомбардировщики доберутся сюда, если им никто не даст координаты? А местные и сами хорошо могут себя защитить, я знаю Вимана, он слабаков у себя не стал бы держать.
– А еще мы можем пройти через вертолетную площадку, – Вилла старательно утирает слезы обветренной рукой.
– Подожди… что? – а Рамси смотрит на нее, как будто первый раз видит. – У вас тут есть вертолетная площадка?
– Да, на воде, можно выйти на нее с набережной, – кивает Вилла, с трудом беря себя в руки. – Де… – она насильно сглатывает, – дедушка хотел, чтобы в Гавани всегда был вертолет, на случай, если срочно придется ее оставить.
– И кто-то умеет им управлять? – не скрывая интереса, спрашивает Рамси, но Вилла отвечает ему послушно, как будто тратит все силы на самоконтроль, и на возражения их уже не остается:
– Я могу. Я окончила курсы… это было больше как хобби, конечно, но… – она не выдерживает и снова начинает плакать.
– Так, послушай меня, – но Рамси немного встряхивает ее и берет за подбородок, задирая голову и не давая закрыться. – Мы с Джоном сейчас пойдем, заберем наше оружие и отдадим кому-нибудь распоряжение найти Марлона. А ты отведешь Давоса на площадку и потом доставишь нас всех как можно дальше на юг отсюда. Ты меня поняла?
– Это ты послушай… – начинает Давос, но Рамси обрывает его:
– Этот парень, – он кивает на Давоса, – сможет привести вам помощь. Нас в воздушно-десантном корпусе и слушать не станут, а он сможет уговорить их послать сюда бомбардировщики, ясно? А этот, – указывает теперь на Джона, – нужен всем нам, потому что только он сможет воспроизвести и доработать вакцину, которую нужно как можно скорее вывезти из института Дара. И я охраняю его. Так что ты отвезешь нас троих, Призрака и Иву. Кивни, если поняла.
Шмыгнув носом и икнув, Вилла кивает. Давос молчит, уже второй раз укоренный в желании помочь. Джон молчит тоже, хотя и по другим причинам.
– Отлично, – а Рамси отпускает Виллу и подзывает Иву взмахом ладони. – Тогда пошли, Джон.
Ледяная вода уже опустилась и едва щекочет ступни. Джон хочет сказать: “Нет, я лучше останусь с ними”. Джон ничего не говорит и, безотчетно отпуская Призрака, шагает навстречу Рамси.
У ворот обнаруживается неожиданная толпа – некоторые люди хотят покинуть город, напуганные слухами, – но проклинающий всех и вся, особенно покойного – он еще не знает об этом – Сола Роули успевает не только удерживать их, но еще и заорать на спокойно заходящего в караульное помещение Рамси. Тот агрессивно огрызается, пока Джон ловит Роули за рукав и коротко рассказывает ему их версию событий. Он снова ничего не чувствует и, когда Роули растерянно смотрит на него, бормоча что-то про запропастившегося куда-то – пожалуйста, никаких вопросов – Сола и слишком большую ответственность на него одного, безучастно советует ему либо оставить свой пост, либо поискать уже яйца у себя в штанах.
Поход на набережную и вертолетную площадку оказывается коротким, только снег, даже городской и тонкий, почему-то необыкновенно сковывает шаги, колени и задетая голень остро ноют, и Джон еще сонно думает просто взять и выстрелить из своей возвращенной винтовки в спокойно идущего рядом Рамси. Но он понял, что не сделает этого, еще когда тот передал ему эту винтовку, серьезно глянув в глаза и никак не играясь и не дразнясь.
Джон должен выжить, а никакого вертолетного топлива не хватит до воздушно-десантного корпуса, и им придется идти еще долгие километры, такие же пустые и холодные, как раньше.
“Последствия, – сказал дядя Бенджен, – между ними выбрать непросто, да?”.
“Ты не любишь платить, ага, вороненок, – сказал оскаленный череп Игритт, – так что тогда, опять сбежишь?”.
“Сколько восхитительных вещей у тебя есть, – сказал Рикон, смотрящий вбок и немного назад, – и сколько из них ты отдашь за меня?”.
“Он самое драгоценное, что только у меня есть, – сказала Лианна, вцепившись опухшими пальцами в искаженное лицо брата, – не дай ему умереть”.
Это не будет просто.
“Как ты думаешь, кем он станет, – спросил Рейегар до того, как его застрелили на Рубиновом мосту, – кем-то нужным, кем-то важным, кем-то, за кого без сомнения можно отдать жизнь?”.
Это не будет быстро.
Но вода приходит и уходит, а Джон Сноу имеет ценность, пока его вакцина, возможно, даже еще не закончена. Мышей не всегда достаточно, чтобы узнать точно. А впереди еще много Зим. Даже если для начала нужно пережить эту.
Вертолет оказывается уже готовым к взлету, когда они подходят. Утершая слезы и крепко сжавшая губы Вилла заняла штурвал, а позади нее находится место для остальных, даже для недовольно и едва слышно ворчащего Призрака и опасливо заскулившей раз, но не посмевшей продолжить Ивы. Джон устраивается на откидном сиденье у иллюминатора и обессиленно прислоняется затылком к жесткой стенке. Рамси ловко садится напротив и смотрит на него странно. Джон чувствует его взгляд, но никак на него не отвечает.
– А вот о чем я жалею, – а Рамси вдруг говорит отвлеченно и прохладно, будто ничего не произошло, – так это что пришли мы сюда вроде в банный день, а я так до бани и не добрался. У меня слиплось уже все за эти переходы, – он недовольно почесывается между ног.
– Да уж, это нам теперь до штаба не грозит, – неуютно вздыхает Давос, явно только чтобы поддержать все равно вялый разговор. Где-то впереди всхлипывает Вилла.
Джон смаргивает несколько раз, чувствуя, что его веки совсем высохли за последние… час? два? Слезы не идут, хотя, стоит вернуться памятью немного назад, в горле становится горько. Но он все-таки встречается с Рамси взглядом. И, может, хотел бы даже сказать что-то, но шум двигателя заглушает и слова, и мысли. Давящий вал красный и напитавшийся кровью.
Ты никогда не должен забывать, как работает мясорубка, Джон. Эта голодная, бесчувственная машина. Она выкинет что-то такое, рано или поздно, и ты должен быть к этому готов.
Ты ведь был к этому готов?
“Да”, – отвечает сам себе Джон, опуская веки и собираясь, может быть, попробовать хоть немного поспать.
И уже перед тем, как провалиться в черную пустоту без сновидений, он понимает кое-то ужасное.
Что-то, о чем лучше никогда и никому не говорить, никому, даже тому, кто предлагает тебе нож. Особенно ему.
Потому что он на самом деле был готов к чему-то такому.
Свои пальцы – или чужие.
Потому что он ждал чего-то такого все это время.
Джон Сноу – это все.
Потому что когда Рамси свернул Рикону шею, когда Рикон посмотрел вбок и немного назад, и его позвонки сместились, а рот приоткрылся…
“Прости”, – сказал Джон Сноу и бросил на его лицо ком жирной черной земли.
…Джон почувствовал, что все идет так, как должно.
* Так как кайвасса не подразумевает понятия “пат”, я решил оставить его ввиду вышедшего за рамки шахмат употребления и отсутствия прямой связи с названием игры. Но вместо понятия “мат” по-прежнему используется каноничное понятие “смерть”. Ну и Рамси действительно не очень хорош в кайвассе, так или иначе.