– Да ты что говоришь, Винафрид? – ее тонкий голос полон искреннего возмущения. – Ты что, не поняла? Это же Рамси Болтон! Он работал в “Дредфорте”, а ты знаешь, что они делали в “Дредфорте”! – она почти выкрикивает это, и ее губы кривятся в том презрительном выражении, которое Джон так не хотел увидеть.
– А ты бы примолкла, Вилла, – говорит вдруг Морс Амбер сухо и жестко, отпив пива из прозрачного стакана. – Мы ведь тоже из “Дредфорта”, и как бы тебе сейчас не наговорить того, о чем будешь потом жалеть, – он вытирает густые усы тыльной стороной ладони, и Рамси поворачивается к нему, перебивая только открывшего рот Вимана.
– О, Морс, а тебя-то я и не заметил сразу, – Рамси как будто и вправду только замечает его, и его голос сочится медовым ядком. – Напомни мне, это не потому, что ты на деле никогда и не работал с нами, и единственное твое вмешательство в наши дела ограничилось тем, что ты публично назвал меня некрофилом, из-за чего мне потом пришлось писать десяток объяснительных? Так что я бы на твоем месте перестал примазываться к нашим заслугам и лучше задумался о том, как буду объяснять свое поганое дезертирство. Или как там у вас, армейских шавок, это делается? Я не знаю, вы ведь, наверное, пишете что-нибудь перед тем, как вас с позором расстреливают?
– Я ушел в отставку по всем правилам, сукин ты сын, – начинает багроветь Морс Амбер. – И не я назвал тебя так. Так зовут тех, кто трахает мертвячек, и ты, мать твою, освежевал и трахнул ее.
– Морс! – повышает голос Виман, но его никто не слушает, даже ахнувшая Вилла.
– Она была жива, пока я ее свежевал, и умерла только тогда, когда я уже кончил в нее, это совсем не то же самое, что трахнуть мертвячку, – яро возражает Рамси.
– Ох, боги… – Вилла зажимает рот, смотря на него с ужасом, и Джон испытывает к ней слабое, едва мелькнувшее сочувствие.
– Впрочем, – продолжает Рамси, – раз уж тогда мы не поговорили об этом, то хоть сейчас скажу, что я был порядком удивлен, услышав такое обвинение именно от тебя. И, кстати, где Хозер? Не говори только, что он сдох по дороге сюда, руку даю на отсечение, эта крыса еще всех нас переживет. Это ведь он не смог придержать свой сморщенный хер в штанах и трахнул свой объект еще до того, как проработал его достаточно? И, если мне не изменяет память, выпотрошил его в процессе, когда тот начал сопротивляться, отделавшись по итогам… хм-м, ничем, так ведь, Морс? Если честно, не помню, присунул он ему уже после того или нет, но, так или иначе, следуя твоей логике, общество анонимных трупоебов должно подбрасывать листовки под вашу дверь уж никак не реже, чем под мою.
– И я тоже рад тебя видеть, Рамси, – скрипучий голос раздается от двери до того, как Морс находится с ответом, и Джон оборачивается. Сухой и изможденный старик с темно-серыми, почти черными глазами, глубокими морщинами, избороздившими когда-то красивый высокий лоб, и поджатым ртом смотрит на них, скрестив руки на груди. – Признаться, я невыносимо скучал по тому, как легко ты можешь обосрать все дорогие моему сердцу воспоминания.
– Хозер, старый ты сукин сын, – на лице Рамси расцветает ухмылка. – Никогда бы не подумал, что скажу это, но после такого радушного приема я действительно рад снова увидеть твою потасканную рожу.
– Давай только обойдемся без поцелуев, – Хозер кривит рот, неспешно шагая к столам. – И я смотрю, ты все так же легко заводишь толпу. Готов поклясться, что я только в сортир отошел, а обед уже вышел незабываемым, – он так же неторопливо устраивается на стуле, а Виман тяжело вздыхает.
– Хорошо, – он наконец откладывает ложку, – после того, как мы услышали слишком много вещей, которые мне очень не хотелось слышать за обедом, я, пожалуй, все-таки задам тот вопрос, с которого собирался начать. Чего ты от меня хочешь, Рамси?
– Нам нужны припасы, – тон Рамси быстро становится деловым. – Еда, батарейки, патроны, газ, сигареты, в общем, все, что у вас есть.
– Я уже сказал тебе, здесь не… – снова начинает Виман, но Рамси перебивает его:
– Нам есть, на что меняться. Я же знаю, старая жирная минога никогда не откажется от того, чтобы заглотить еще золотишка, верно? – и Виман раздраженно морщится в ответ на это, сверля Рамси упрямым взглядом, но не возражает сходу. Зато возражает Марлон.
– Старая жирная минога не откажется подать к яичнице те сардельки, которые ты зовешь пальцами, и заглотить их целиком.
– Сказал профи по заглатыванию чужих сарделек, – фыркает Рамси.
– Если твой отец не научил тебя прикусывать язык, когда просишь милости у чужих людей, то я с этим и сейчас могу справиться, – Марлон крепко сжимает ложку.
– Мой отец научил меня кой-че прикусывать, да только тебе не понравится, – язвит Рамси, добившись розового румянца на толстых щеках Марлона.
– Марлон, – успокаивающе вдруг говорит Виман, касаясь своей неохватной рукой его сжатой ладони, – хватит. Мальчишка глупо дразнит тебя, не опускайся до перебранки с ним. Лучше посмотрим, что у него есть.
– А вот я и узнаю старого доброго Вимана, – и Рамси довольно склабится, снимая рюкзак. Он достает мешочек с украшениями Кейтилин и подходит показать их Виману, а Джон, не зная, чем заняться, машинально почесывает Призрака между ушей и оглядывает сидящих. Усач продолжает спокойно есть, изредка икая, толстуха жует нижнюю губу, как будто хочет вмешаться, да только не знает, не поздно ли, Вилла все еще с ужасом и презрением на лице глядит на Рамси, а Винафрид изучает его, чуть сощурившись, но в ее взгляде больше нет наигранной симпатии; Морс как будто завистливо косится на перебирающего броши и браслеты Вимана и только Хозер флегматично обсасывает какую-то попавшуюся в карри косточку.
– Ну, чего-то это все стоит, конечно, но нужно отмерять на вес, – Виман приподнимает последнюю нитку бус, и она стекает с его жирных пальцев на стол. – И никаких патронов, разумеется, они бы обошлись вам куда дороже всех этих побрякушек.
– Побрякушек? – почти не наигранно заводится Рамси. – Да ты никак совсем ослеп от старости, Виман. Честный человек Эддард Старк зарабатывал на эти, как ты их назвал, побрякушки в поте лица и, надо сказать, знал, что делал. Одна цепочка его покойницы-жены стоит дороже, чем все украшения на твоей невестке вместе взятые.
– А мне-то что с того, Рамси? – но Виман только пожимает оплывшими плечами. – Знать я не знаю никакого Эддарда Старка, а если б и знал… у нас здесь свои правила, и вам нужна еда, а мне нужны деньги. Так что бери, что дают, и, в самом деле, перестань воротить нос. Твой отец мертв, и никто больше не будет исполнять твои прихоти.
– Посмотрим, – Рамси чуть обнажает зубы, сгребая украшения обратно в мешок. – И вообще посмотрим, что у вас есть.
– И да, кстати, что еще насчет ночлега? – решает наконец вмешаться Джон. – Хотя бы на одну ночь. Сейчас рано темнеет…
– Нет, – отрезает Виман. – У нас и так нет места, гостиница переполнена, и даже в школе уже не найдешь ни одной свободной койки, – и Призрак слегка скалится на его неприязненный тон, но Джон успокаивающе поглаживает его по затылку и только вздыхает, пожав плечами. – Марлон?.. – а интонация Вимана тем временем становится почти ласковой. – Ты ведь сходишь и откроешь мальчишкам склад?
– У меня все равно пропал аппетит, – Марлон отодвигает тарелку, поднимаясь. – Эй, ты, как тебя там, – он бросает притулившемуся за крайним столом Солу, который так и сидит, тихо подъедая свою кашу, – пойдем, поможешь.
И Сол послушно поднимается, отставляя миску, пока Марлон надевает свою накинутую на стул шубу. Они выходят из зала все вместе, и Джон как будто чувствует спиной цепкий и осуждающий взгляд обеих сестер. Ему это не нравится.
Они проходят через гостиницу, выходя на задний двор, а через него – на улицу, где пара вооруженных человек охраняет главный вход расположенного неподалеку гипермаркета.
– Не слишком мало охраны для такого здания? – спрашивает Джон у Марлона, щурясь от холодного ветра, и тот удивленно косится на него, поддернув воротник шубы повыше.