- Слушай, а ведь это идеальное укрытие! Я помню, как нас еще в школе водили в одно из таких!
Рита тоже помнила уроки ОБЖ, на которых им рассказывали про бомбоубежища. Пару раз, еще в Советское время, проводилось общегородское учение, когда за каждой школой закреплялось убежище в определенном доме. Задачей учеников было как можно организованнее и быстрее добраться до закрепленного за ними укрытия. Тогда все походило на некий праздник: уроки отменялись, брали с собой харчи, как в поход, все были в приподнятом настроении, ведь опасность - понарошку, спасение - всего лишь игра. Сейчас все происходит по-настоящему. И нет ощущения праздника, а есть смертельный ужас, скручивающий внутренности в тугой узел.
Идея спрятаться в бомбоубежище посетила не только Курицына. В одном из таких укрытий сотрудники ППС обнаружили целую группу спасающихся горожан. Среди них оказался Маслов Виктор, именно он догадался привести сюда собственного сына и тех выживших, которых встретил по пути . Надежный, деятельный Виктор сразу понравился Ритке. Тогда еще он не был живым мертвецом... Позднее их дороги разошлись. Рита вместе со Степаном и несколькими ранее прибывшими с Масловым отправились на поиски других выживших ( с ними связались по рации), которые прочно обосновались на заброшенной барже. Там было достаточно съестных припасов, оружия, да и металлические стены бесспорно надежнее. Лидером среди них оказался старый приятель Собакиной - майор Сергачев, некогда возглавляющий отдел УГРО. Так что прием вновь прибывшим был оказан на высшем уровне. Через несколько дней Виктор должен был выйти на связь (Рита оставила ему рацию), а затем привести остальных. Но в назначенное время из убежища на вызов никто не отозвался. Потому их посчитали погибшими. Каково же было удивление обитателей баржи и Риты в том числе, когда Маслов, спустя месяц все-таки привел нескольких женщин и детей, но сам он уже изменился. Женщин и детей проверили на наличие заразы и расположили на барже, а вот Виктора не впустили, ожидая, что он вот-вот начнет бросаться на людей. Но время шло, а Маслов до конца в зомби не обратился. Болтался около баржи, словно привратник. Время от времени исчезал на несколько часов, чтобы вновь появиться, но уже не с пустыми руками. Ставил перед входом то коробки с детским питанием, с которым на барже напряг, то медикаменты, которых стало со временем не хватать, так как не в каждой аптеке можно было их найти. О том, в чем нуждаются укрывшиеся на барже люди ему сообщали мамочки, что прибыли вместе с ним . Их не выпускали наружу, но они умудрились общаться через иллюминатор, выходящий на сторону пирса. На клочке бумаги женщины огромными буквами писали для изгоя записки с подбадривающими словами. Тимошка, его сынишка, рисовал для него веселые картинки и подписывал: "Папочка, я жду тебя!" Виктор грустно махал им рукой, а сыну знаками показывал, что скоро они будут вместе. Но судя по горестному выражению лица, Маслову в это верилось с трудом. Тогда-то он, верно, и решил прогуляться до дальних магазинов, где кишом кишели мертвяки, а людям туда ходу не было.
Складывая все, что принес, псевдозомби отходил на достаточное расстояние, чтобы дать возможность дежурным это забрать внутрь. Но, однажды, вышел сам Сергачев.
- Эй, Виктор, кажется?! - окликнул он одиноко шатающегося по пирсу отшельника. - Подойди, поговорить нужно.
Маслов поспешил к майору без лишних слов. Сергачев подал ему руку, которую Виктор пожал, глядя ему в глаза. Убедившись, что стоящий перед ним человек не проявляет ни страха, ни пренебрежения, Маслов внутренне расслабился.
- Как ты себя чувствуешь?- в голосе майора чувствовалось искреннее участие.
- Хочешь узнать, не тянет ли меня на свежевырванные мозги? - невесело пошутил Виктор, он понял, что его решили впустить на баржу.
- Ну, если чувство юмора не утрачено, считай, что здоров, - усмехнулся "хозяин" баржи и растворив тяжелую металлическую дверь кивнул головой. - Входи, хватит перед иллюминаторами выплясывать.
На барже Виктора встречали некогда его подопечные. Они радостно обнимали своего спасителя. К его внешности они привыкли уже давно. Тимошка с глазами полными слез уткнулся в его шею, крепко обнимая худенькими ручонками.