- Папка, миленький, я знал, что ты меня не бросишь...
Виктор растерянно потрепал мальчика по светлой головке и прижал к себе еще крепче, пытаясь спрятать свое волнение.
- Ну, что ты, сыночек, куда я без тебя?
У Риты до сих пор появляется ком в горле при воспоминании об этой встрече
Маслов с тоской посмотрел на ту, чей взгляд заставлял сердце биться сильней. О да, несмотря на внешние изменения, сердце в его груди все еще билось!
- Сергачев посоветовал, говорит, что если начнутся изменения, то в первую очередь отразятся на письме. Вот такие дела...- он вновь было наклонился, чтобы продолжить писать, давая понять, что разговор окончен. Но Рита намеки замечать не собиралась.
- А ты пишешь для общего пользователя или так - с интимными подробностями? - не отставала от него девушка.
Если бы Виктор в этот момент оказался нормальным человеком, лицо точно бы покраснело от той жаркой волны, что накрыла его с головой. Ведь в своем дневнике он успел написать несколько слов о Рите и о своем к ней отношении. Но холодная маска, в которое превратилось его лицо, надежно скрывало его чувства.
- Почему тебя так волнует мой дневник? - сощурил он глаза в напускной подозрительности. - Боишься, что на самом деле я только и мечтаю, чтобы откусить от кого-нибудь кусочек?!
Виктор резко вскочил и изобразив на лице зверскую гримасу стал медленно с рычанием надвигаться на развеселившуюся девчонку. На ее веселый визг прибежала кучка карапузов, Тимошка в их числе. Несмотря на отталкивающий вид псевдозомби, ребятишки любили с ним дурачиться, совершенно его не опасаясь. Они облепили его со всех сторон, смеялись и визжали, как оголтелые. В такие моменты Виктор забывал, что отличается от других. Только головокружительный запах шоколада и карамели, который источали дети, напоминал ему об этом. Но есть карапузов совершенно не хотелось. Зато ощущая их аромат, Виктор Маслов испытывал чувство абсолютного счастья!
Часть 4
Из дневника Виктора Маслова.
Оглядываюсь назад, силясь понять, почему именно на мне случился этот сбой. Возможно, полная мутация оказалась бы более гуманна, меня бы не мучили противоречия между внешними и внутренними ощущениями. Но с другой стороны, я счастлив, что сумел обезопасить сына и могу быть полезным для других людей. Но что делать со своими чувствами?
Ну, по-порядку. Как я стал живым мертвецом. Дождавшись, когда погода более или менее установится и ночами будет не так сыро из-за участившихся в последние две недели дождей, группа добровольцев во главе с Ритой ушла в поисках более надежного убежища. Впереди маячила осень, а за ней нагрянет зима, так что полуподвальное помещение с неисправным дизелем вряд ли спасет нас от тридцатиградусных морозов, которые в нашем крае нередкость. В бомбоубежище кроме нас с Тимошкой остались пятнадцать взрослых и пятеро детей. По примерным подсчетам, Собакина с группой должны были добраться до спасительной баржи за дня три-четыре. Серьезного оружия у них с собой не было - только железные прутья, которые грудой ржавели в кабинете медпункта да топорик с лопатами с противопожарного щита. Потому передвигаться придется осторожно, можно сказать перебежками.
Оставшимся же все это время необходимо было питаться. Особенно детям, которым не объяснишь, что кушать нечего.
Одним словом, пришлось выбирать новых добровольцев, которые пойдут к близлежащим магазинам, чтобы добыть там достаточно еды - продержаться до связи с Ритой и чтоб еще в дорогу взять осталось. Добровольцев оказалось мало. Со мной решились пойти только трое: Мишка Косых, Виталик Дунло и Вадик Задорожин. Парни не были «оттягащены» семьями, так что если не вернутся... Я пошел, потому что должен был идти.
Решили выйти на рассвете, когда активность мертвяков, по нашим наблюдениям, снижается. Это потом, став одним из них, я понял, что в это время у некоторых происходит что-то вроде зависания. Они чувствуют восход звезды Канопус, чья энергия заставляет петь петухов в раннее время, возбуждая их нервную систему. На мертвых она действует наоборот.
Вооружившись все теми же металлическими прутьями, мы направились к выходу. Парни храбрились, шутили с сопровождающим, что должен был закрыть за нами дверь. Геннадий Филиппович, бывший военрук, на шутки реагировал вяло. Его понурый вид говорил о том, что он не надеется увидеть нас снова: мертвяки оказались гораздо опаснее, чем предполагалось. Медлительными были только некоторые из них, остальные отличались довольно прыткой манерой двигаться, более того в них оказалась неимоверная сила, так что справляться с ними мог не каждый. Особенно, если вместо оружия в руках только металлический прут: огнестрельное оружие без патронов совершенно бесполезно. Так что мне тоже было неспокойно на душе. Перед тем, как выйти за дверь, я украдкой поцеловал свой нательный крест и прочитал про себя "Отче наш...".