— Все. Совещание окончено. Пошли лечиться. А твоя Ленка сама все поймет. Может, так еще поймет, как ты не ждешь. Запретить тебе с дочерью встречаться они, по-моему, не могут. Да, забыл спросить, что там с курткой? Какая-то редкой зелени куртка на вешалке у Маркина была. Думал, твоя. А дома у тебя борода и черные очки.
— Я видел. Думаю, Борис-друг в ней приходил. И в черных очках. С бородой. Это для Тани. Таня все кричала: «Ты приходил, ты!» Так он, на всякий случай. Ростом мы похожи. Куртка редкая. Где-то похожую нашел. Потом куда-то притырил по ходу обыска. Ключ был. Ко мне занес бороду…
Магницкий кряхтя пробрался к двери:
— Что он? Запер нас, что ли? Эй, дохтур! Все спишь? Уж весна на дворе!
На дворе была весна: в двери — сморщившиеся, льющиеся отражения фонарей. Тухловатый, словно бы морской, ветер.
— Что же делать? — спросил Роальд, сползая вслед за Магницким к двери.
Черное зеркало панели разбила, растоптала тонкая фигурка:
— Это вы?! Где Роальд Василич?!
— Маша, — сказал Магницкий, — живой ответ на коронный вопрос нашего Роальда. А он вот! Лечиться идет. Созрел.
— А я в приемпокое тут сидела! А вас все нет! Недавно пришел какой-то спящий и говорит, что, мол, у ваших битых следователей в машине предсмертное совещание секретное. Машину с доктором конфисковали, нас прогнали. Читают письмо с того света… Я сюда побежала. Что с ним?!
— Да-а! — отмахнулся Магницкий. — Твой капитан сейчас сам дойдет.
Капитан показался в дверце, лег головой и целой рукой на Машино плечо:
— Извини. Нет, ноги-то еще ходят.
— Таки нету внутреннего кровотечения? — спросил доктор из утробы автомобиля.
— Нету! Еще!
Голова кружилась, но он, уже весь выбравшись на волю, окунувшись в сырой воздух, встал в лужу, услышал плеск воды и шорох ветра, вольно вздохнул. Может быть, очень может быть, что ему вдруг показалось, что вот он, капитан Роальд, тут вот и родился заново в широком и мокром мире.
Маша, пытаясь его обнять, тыкалась холодным носом ему в шею.
— Вот тут мне больно. Погоди…
— Прости… вот тут?
— Ничего. Оба почти целы.
— Алик… мой…
— А ты говоришь, мол, что теперь делать, — бормотал Магницкий, — по-моему, она тебе это объяснит. Все эти загадки.