После того, как согласие на ночевку было получено, мой странный собеседник встал и пошел к входной двери; при нем не было совсем никакого багажа, ни одной даже малюсенькой сумочки. Возле двери он остановился, повернулся ко мне и улыбнулся, нет — оскалился, вышел и абсолютно неслышно притворил за собой дверь.
— А ключи? Ключи?? — я кинулась следом, запнулась о порожек комнаты, вскочила и рывком распахнула входную дверь. В подъезде было тихо, никто не отозвался на мой отчаянный зов. Вернувшись, я в изнеможении опустилась на диванчик, стоявший в углу комнаты, усталость взяла верх и я, кажется, ненадолго задремала.
«Бом, бом, бом» — гулко пробили часы над головой, я в ужасе подскочила, продирая глаза и оглядываясь по сторонам: где я, где? И в ту же секунду вспомнила — где нахожусь и зачем я здесь; и, раз уж осталась, решила обойти квартиру и осмотреться. Попутно похвалила себя за то, что взяла мощный карманный фонарик, ведь возвращаться думала в кромешной темноте. Из сумки вместе с фонариком выпала свежая «Вечерка». «Здорово — подумалось мне, — будет, с чем время скоротать».
Квартирка оказалась небольшой, если не сказать маленькой: всего-то крошечная прихожая, комнатка, где меня принимал хозяин (ее я оставила на потом), неуютная, грязноватая кухня. По всему было видно, что здесь живет одинокий холостяк. Ванную с туалетом я обследовала в последнюю очередь. Унитаз немного протекал, в тишине квартиры отчетливо слышалось занудное кап-кап-кап, и я решила, что придется за свой счет вызывать сантехника, а то с такой колыбельной засыпать буду долго и мучительно. Дверь в ванную комнату была исполосована длинными и свежими царапинами. Приглядевшись, я решила, что у хозяина был кот: видно, долго просился в туалет, бедняга. Мысленно пожалев животное, я распахнула дверь в ванную комнату, осветила ее фонарем, и крик застрял у меня в горле: посреди ванной на толстой округлой балке болтался обрывок веревки. Мне стало жутковато, и я поспешила вернуться обратно в комнату, где, по крайней мере, уютно горели свечи. И в комнате в первую же секунду мой взгляд натолкнулся на какой-то белый прямоугольник на стене. Подойдя ближе, я поняла, что это занавешенное куском материи зеркало! Свечи на столе перестали казаться мне уютными, и едва придя в себя от увиденного, я схватила сумку: моим побуждением было бежать, бежать отсюда, куда глаза глядят, пусть в холодную и темную ночь, но к людям, к живым людям! Но не тут-то было — входная дверь не поддавалась моим усилиям открыть ее. Я бешено заколотила в нее руками и ногами, но через некоторое время поняла, что через дверь мне не выбраться. Но кто и когда успел закрыть ее? Это осталось для меня загадкой. В панике проскользнула мысль выбраться через окно — ведь квартира находилась на первом этаже. Я стала истерично открывать рамы, и они поддались на удивление легко. Но каково же было мое разочарование, когда вместо освежающего ночного воздуха руки натолкнулись на холодные, шершавые доски — окно было заколочено с той стороны! В отчаянии я добралась до диванчика, залезла на него с ногами и принялась колотить в стену. Ведь должны же быть здесь хоть какие-то соседи! Тишина была мне ответом.
Устав и охрипнув от крика, я огляделась вокруг: комната за время моих отчаянных и бесплодных попыток выбраться наружу уменьшилась в размерах, потолок надвинулся на меня, воздух стал спертым, и в нем явственно чувствовался тяжелый, сладковатый запах. Свечи на столе теперь не были просто свечами — они скорбно горели, словно крошечные погребальные костерки. Каким-то шестым чувством я поняла, что нахожусь уже не квартире, а в склепе. На полу валялась оброненная мною газета, машинально подняв ее, на раскрытой странице я увидела знакомое лицо. Текст под фотографией гласил:
Выражаем глубокое соболезнование друзьям и коллегам по поводу трагической кончины
Вальчука Юрия Павловича.
Помним, скорбим вместе с вами
Я несколько секунд мучительно соображала, где могла видеть это лицо. И когда, наконец, поняла, у меня резко перехватило дыхание, как будто кто-то подошел и играючи дал под дых: это был хозяин квартиры. Сомнений быть не могло, я ясно и четко видела перед собой его лицо. И вдруг — или это показалось моему воспаленному воображению — фотография мне улыбнулась. Совсем чуть-чуть, краешками губ. Я рывком отбросила газету куда-то в угол.
В этот момент донеслось негромкое покашливание — сердце сделало очередной кульбит. Это оказалось всего-навсего радио, стоящее в углу комнаты на тумбочке. Вперемешку с хрипами и вздохами, далекий и слегка надтреснутый голос произнес: Минуточку, минуточку внимания! Всем-всем-всем!