Кстати, у нас что-то вроде коллективного сознания появляется. Интересно, это минус или плюс?
Короче, пешком начали топать. А люди все пялятся, будто трех мужиков в крови не видели. Ладно, ладно, не просто в крови, а с торчащими в разные стороны ребрами и вытекающими органами.
Я иду и думаю, что это несправедливо — Директор при нормальной жизни был главным, и теперь лидерство на себя взял. Поэтому я, решив проявить независимость и инициативность, решил утолить голод прямо на улице. Не буду я шестеркой. И вообще, я первым стал зомби! Короче, остановился я, поозирался, головой кручу, как неясыть. Увидел детей — детей мне жалко стало. Старушку — она производила впечатление немывшейся много дней, если не месяцев, гадость. О! Вот! Мужик упитанный идет!..
Чуть позже, тот же день.
Дорогой Дневник! Уже и не знаю, сколько времени. Нас, зомби, очень стало много. Если б я сохранил свой сарказм, то сказал бы, что теперь-то точно видно, кто работал, а кто вконтактах сидел.
Так вот, я отбился от своего мини-стада, пошел на мужика упитанного, а он, сволочь, заорал, взял с земли какую-то ржавую трубу и на меня!.. Сперва досталось по рукам — кстати, когда ходишь, вытянув руки, как-то легче держишь равновесие. Потом ударил по голове, я уж думал, все, хана. Конечно, я упал, а сволочь эта еще и подлым образом попинала по той же бедной голове, прежде чем убежать.
Пока я неуклюже вставал, кто-то успел вызвать милицию и скорую. Медики первыми приехали, ко мне подбегают, и снова укладывают на землю. Все усилия мои насмарку! Щупают они меня, тычут в разные места, а мне и не щекотно, оказывается. Короче, удивили они меня — решили в больницу везти. Я пытаюсь им сказать, что я мертвый уже, и помощь эта на фиг мне не нужна, но они всей бригадой успокаивают что-то, говорят, у меня шок. Конечно, у меня шок!
В общем, парниша тот, который вроде как медбрат, врачихин помогайка, сильный такой — запихал меня в санитарку, а я сказать ничего не могу — только мычу. Ну, разозлился, решил его укусить. И вдруг водитель, который вроде как герой эпизодический, неожиданно отпихивает меня вон, и начинает кусать медбрата. Когда он успел стать зомби? Я проморгал, не до него мне было.
А потом хаос такой начался, милиция приехала, орут, кто-то с пистолетом бегает, народу — немерено собралось. Пробка, кто-то сигналит, кто-то ревет, кто-то меня снова с ног сбил, врачиха орет. Я барахтаюсь на земле, и тут кто-то допер: «Зомби! Зомби!» орет. Тут хаос удвоился, утроился, началось всеобщее безобразие. Кто-то даже смеялся, я сам слышал. Короче, чудом мне удалось встать наконец-таки, и я побежал, своей новой смешной манерой, вытянув руки, мыча и прихрамывая.
Не успел пробежать и ста метров, как слышу в голове голос:
— Стой, дурак! Подожди!
— Ты кто? — спрашиваю мысленно, не оглядываясь — сосредоточен был на беге.
— Уйбаан.
— Какой на хрен Уйбаан?
— Водитель скорой.
— Аа. А как там медбрат? — спрашиваю, не без горечи.
— Отбился же, эмэhэ.
Короче говоря, я с Иваном все-таки пошел, к нему домой. Он сказал, нам надо сил набраться, а у него дома родственники нелюбимые из деревни гостят. Я, чуть ли не похихикивая от предвкушения и обеда, и мести всем непрошенным гостям («за всех ответите!»), неуклюже и весело бежал рядом с Иваном…
Чуть позже, тем же днем.
Мы услышали, как голос медбрата таки присоединился к нашему коллективному сознанию. Кстати, чем больше нас становилось, тем быстрее новенькие адаптировались. Это я, бедолага, первый блин, который комом.
Так вот, пробегаем мы с Иваном мимо ДП-1 (направляемся на Ярославского), там чиновник какой-то на парковке стоит. Увидел нас, лицо такое надменно-злое сразу стало (я вспомнил бухгалтершу, начал нервничать). И орет что-то невразумительное про парад зомби, который запретили. Хотел я ему растолковать, что к чему, мычать даже что-то начал.
Кстати! Я как-то быстро деградирую: уже и на «Агрр!» усилий не хватает, только мычу, как бык кастрированный. Это ужасно. И соображаю медленно, нелогично.
Так вот, решил я мужику рассказать, чё да как, все мычу уже что-то, вдруг доходит, что эффективнее было бы продемонстрировать новые порядки. Это, наверное, стадное чувство мне подсказало. Хотя нет, это скорее голос голода (я его пытался в себе хоть на минуту подавить, увлекая свою голову другими мыслями — о беге, например, еще пытался сконцентрировать внимание на своих многострадальных руках — без толку). И потом только вдохновенно озаряюсь мыслью — не парся, съешь дядьку! Тут голос Ивана доминантно так вторгается в меня: