3
Теперь все шли молча почти не разговаривая, - только предупреждая друг друга об опасности если есть. На конец все действительно прониклись ситуаций и осознавали где они. Просто раньше, даже после атаки псевдогиганта все они все равно не могли душой прочувствовать де они, слишком мирным и летним был окружающий пейзаж.
– Сам виноват. - Вещал Айдар. - В принципе ничего сверх естественного или странного в этом нет. И все с самого начала понимали, что может сложиться так, что вернуться не все. Если вообще вернуться. Это естественно, он же в аномалии погиб, а у сталкера, пусть и военного всего несколько смертей, - от мутантов, пули или аномалии.
– Это не все, я могу тебе еще десяток примеров привести как можно погибнуть в Зоне.
– Приведи.
– Зомби, попасть во временную ловушку…
– Э нет, - зомби это не смерть, а мы рассматриваем полноценную кончину.
– Как бы там ни было, естественной смертью может быть только естественная смерть, от старости или болезни. - Вмешался Платонов. Курт обернулся чтобы прервать их, но у видел как хищно смотрит по сторонам Галиев, не убирает рук с оружия Платонов и решил что пусть поговорят, теперь то они знаю с чем имеют дело… Для них, людей, выговориться все равно что для Курта побыть на едине, - сразу успокаивался, мысли принимали естественный оборот… Раз так, то он тоже решил принять участие в разговоре, - на такие философские темы не прочь поговорить был и он.
– Нет, естественная смерть это истощение организма, вернее изношенность. А болезнь в каком бы возрасте и стадии организма она не пришла, все равно вмешательство в естественный процесс… Что, профессор, думали я кроме как ругаться и по делу говорить вообще не умею? - Усмехнулся он кожей чувствую удивленный взгляд Платонова.
– Да нет, просто я с самого начала представлял вас совсем другим, а точнее думал что постоянно молчите, а потом Айдар сказал мне что это у вас зависит от настроения и собеседника. Последние несколько километров вы шли, молча вот я и подумал, что вас теперь не разговорить…
– Вы же сами сказали, - это зависит от настроения и собеседника. Первое у меня бывает хорошим крайне редко, а качественный собеседник, с которым можно было бы поговорить о вечном или философском и того реже.
– Да?… Тогда скажите мне вот что: Несколько дней назад мы с моим коллегой поспорили, - что такое нравственность? Дайте мне определение.
Теперь они шли по редколесью, а вернее по такой же лесной дороге, но лес по бокам к ее бокам подступал не так близко и был очень редок.
– Врят-ли смогу дать на этот вопрос ответа. Нравственность, - это своего рода регулятор внутреннего поведения, и каждого он свои, индивидуальный.
– Как может быть индивидуальным то, что разрабатывалось на протяжении многих веков, от нравственности пещерного человека, до современного? - Платонов задавал вопросы ответы на которые были просты и сны для любого умного или образованного человека.
«Все ясно, он меня прощупывает на ум и сообразительность… Обычное поведение заумного человека. Но твой ум выражаться в математических формулах той науки, которую ты не понял и не поймешь…»
– Никто ее не разрабатывал, это вообще не возможно. Она есть в человеке с самого рождения, только у пещерного и современного человека они по разному выражаются, как и у всех людей на планете. Взять вас профессор, и какого ни будь уркогана. Последний увидев ночью неподвижное тело вдруг не с того ни с сего не станет обшаривать его карманы а просто скрепя сердце пройдет мимо, и это его нравственность и внутренний регулятор поведения, планка которого сильно занижена, вот он и стал уголовником. А вы сидя в лаборатории и споря со своим коллегой, сдержитесь и не напомните ему о его старых неудачах, и это тоже ваша нравственность. Не спорю, в некоторой степени у людей она сходиться, но редко и лишь в самых грубых проявлениях. Я полностью удовлетворил ваше любопытство?
–Вы что, читаете мысли?
– Редко и пока что плохо. Да не смотрите вы на меня так, я же сказал, - пока редко и плохо.
Профессор помолчал но потом все равно не вытерпел и спросил: Мне интересно, что вы чувствовали в тот момент когда были под действием «Агниса» - Курт краем глаза увидел как Милютин толкнул локтем в бок ученого. Тот и в правду забылся, ведь Лавров с Галиевым не знали о истиной цели операции, вернее, о ее причине. Курт почитал что все таки стоит ответить, поскольку солдатам из того обрывка фразы все равно ничего не понятно, а любопытство Платонова как ученного можно понять.
– Врят-ли вы поймете,- не волнуйся капитан, все под контролем, - за несколько коротких минут я познал больше чем вы все в ИАЗ вместе взятые. - Этого конечно не было, вернее могло быть, но Курт тогда не захотел, поскольку это было слишком сложно и он боялся запутаться. - И еще ощутил мир вокруг. Это очень сложно, и сейчас я не смогу объяснить вам толком. Стоп! - Все послушно замерли вслушиваясь в треск счетчика Гейгера. - Горячее пятно, будем обходить. И смотрите изотопов на обувь на нахватайте. - Когда они обошли с виду абсолютно чисто место на котором даже трава было зеленой и Курт самолично проверил детектором ботинки каждого, он решился спросить Платонова. - Профессор, я тогда, ну вовремя того что вас так интересует, увидел человека, или не совсем… и для галлюцинации он был слишком материален. Так вот, самое странное, что это был не сталкер, не научник…
– Как вы это определили?
– По одежде. Он был одет в белые брюки, голубую рубашку с синим воротом. - Айдар все это время слушавший их разговор присвистнул а Милютин удивленно обернулся к Курту.
– Тогда точно галлюцинация, - уверенно заявил он. - Я многих видел, но чтобы в такой одежде и по Зоне…
– Не спорю, но дело в том, что это пижон каким-то образом курок пистолета заблокировал. На расстоянии.
– Это как? - Не доверчиво спросил Лавров.
– Ни как! - Отрезал Милютин. - За дорогой следи!
– Я слежу…
– Вот и следи.
Некоторое время шли молча, и каждый думал о своем. Курт о том что вскоре снова станет обладателем сверхартефакта. И желательно единственным. Милютин не довольный тем что Курт в присутствии солдат завел об этом разговор не знал верить ему или нет. Лавров Айдар Курту верил и сейчас думал откуда в Зоне мог взяться так странно одетый человек да еще с такими способностями, а Платонов пораженный догадкой не знал, стоит ли ее высказывать при всех и стоит ли вообще. Лавров мысленно материл Милютина, с вспоминал покойного Амельченко и с ужасом думал что вернуться могут действительно не все. А Галиев не думал, он мечтал о том как по прибытию обратно на базу, он отслужит свой срок, а затем найдя где ни будь своих земляков и под говорив их изобьет Курта… Именно это Курт и прочитал в его мыслях, куда почти что случайно залез чтобы узнать что на уме солдата после драки. То что он там увидел ни сколько его не испугало, он лишь огорчился по тому поводу что в группе стало на одного человека меньше которому он более менее доверял.
«Если в течении нескольких часов он переменит мнения, я его сам пристрелю… Надо же, мало того что заслуженно понес наказание, так еще бросился на меня с ножом, и это после того как я абсолютно обосновано его проучил, все го лишь толкнув на землю. Ладно был бы горцем каким, а так… Я даже от него этого не ожидал».
Курт снова вывел их на асфальтированную дорогу, но не шоссе, а самую обычную поселковую и они зашагали дальше, несколько раз пугнув небольшую стаю слепых собак.
– Курт, - Позвал Платонов. - Припомните хорошенько, - вы, что то чувствовали рядом с тем человеком?… Ну, в смысле…
– Я понял, о чем вы. Знаете, в тот момент я чувствовал столько… Хотя чувствовал. Это было чувство несовершенства перед ним, - он вообще был идеальным, ни одного изъяна.