Я брел по лесу уже несколько часов. Прошел пару полей и какую-то заброшенную деревню. Деревню обошел стороной, по кромке леса, как только ее заметил. Двигаться старался, не изменяя траекторию маршрута, ориентируясь строго на север, в сторону бывшей ЧАЭС. В этих краях я не бывал, но у меня было достаточно времени, чтобы посмотреть карты местности в интернете и выстроить примерный маршрут. Почему именно туда? На этот вопрос я не мог ответить и сам себе.
Погода стала заметно меняться: начал накрапывать дождь, небо постепенно затягивалось облаками, и температура окружающей среды снизилась примерно на пару градусов. Видимо, иду в верном направлении. Где-то я слышал, что в Зоне царит вечная осень. Это объясняет резкую смену погоды, хотя, быть может, это просто капризы местного климата.
Пройдя еще около часа, я услышал впереди звуки борьбы вперемежку с бранью. Аккуратно ступая, чтобы не выдать себя лишним шумом, я направился в сторону возни. Мне вдруг стало интересно, кто и что там не поделил. Да и не хотелось бы оставлять у себя за спиной потенциального врага.
Метров через шестьдесят, незаметно выглядывая из-за кустов, я увидел трех человек, двое из которых избивали молодого парня лет двадцати пяти. Точнее, избивал-то один, а второй контролировал ситуацию, держа их на прицеле охотничьего ружья. За спиной у него также висел повидавший не самые светлые времена автомат, сильно ржавый и вряд ли вообще рабочий.
Одного взгляда на этих людей было достаточно, чтобы понять, что двое доминирующих ребят — явно бандиты с большой дороги. Видно, что избиение парня доставляет им сказочное удовольствие, такое, что они с головой ушли в свои садистские развлечения, забыв о том, где они находятся и что опасность может появиться в любое время с любой стороны. Этим я и решил воспользоваться, такая халатность должна быть наказана. Тем более что мне позарез нужен огнестрел. Пока один мутузил паренька, я тихо подошел к стрелку со спины и резким движением руки рассек его горло. Хватаясь за шею, громко булькая и хрипя, он пал на колени. За него я уже не переживал, жить ему осталось несколько секунд. Я забрал ружье у хрипуна, ему оно точно больше не нужно, а мне пригодится. Почуяв неладное, его напарник, оседлавший уже не сопротивляющегося мальчишку, обернулся и увидел вблизи дуло отлично лежавшего в моих руках ружья. Выстрел! И на одну голову на этой поляне стало меньше.
— Эй, там, под трупом, живой?
— Живой, спасибо. Не поможешь снять с меня эту гниду?
— Нет, уже помог, дальше сам справишься, а я пока посмотрю, что в рюкзачках у этих дармоедов. Что, кстати, не поделили-то?
— Рюкзачок у них один, второй мой, а не поделили мое ружье.
— Значит, твое… Хорошее ружье, ухоженное. Я арендую у тебя его на время. Ты же не против? Как-никак я тебе жизнь спас. А как найду что-нибудь поприличнее, сразу отдам, скажи, куда принести. Пока можешь взять их автомат.
— Ты сам-то видел этот автомат? Из него стрелять-то страшно, того и гляди в руках взорвется.
— Видел, потому и не претендую, а ты, судя по ружью, с оружием управляться умеешь, вот и автомат наладишь. Ты мне лучше скажи, как они с такой игрушкой умудрились тебя разоружить?
— Один спереди шел, мне навстречу, с поднятыми руками, постоянно говорил, отвлекая, а второй зашел со спины и приставил дуло автомата к моей голове. Дальше ты знаешь. — Парень наконец-таки скинул с себя безголового, сел и потупил взгляд.
— Ладно, не парься. Главное, жив остался. Как зовут-то тебя?
— Захар.
— Меня Пианистом зови. И давно ты тут промышляешь, Захар?
— Да я не то чтобы промышляю, живу я здесь, и всю жизнь жил. В момент, когда Выбросом накрыло, я в кессоне был, за соленьями мать отправила… — Он замолчал минуты на две, но после продолжил:
— Так вот, очнулся я в кессоне, на полу. Думаю: вот блин, в обморок упал, впервые в жизни. Вылез, зашел в дом, а там… А там живых нет, все погибли, все близкие в одном доме, в одну минуту… Ну, я всех по-людски схоронил, а идти-то мне некуда, вот и остался.
— Решил, значит, абстрагироваться под новые реалии?
— Ага, типа того. Человек, он же, как животное, ко всему привыкает.
— Твоя правда, Захар.
— Слушай, Пианист, ружье-то мне от деда досталось, не могу я тебе его отдать. Может, чем другим помочь могу?
Я посмотрел на Захара. Лицо из-за гематомы и ссадин не разобрать, но формы лица правильные, возможно, среди девушек он даже считается симпатичным. Молодой, жилистый, не сказать, что силач, но явно упертый и сдаваться не привык. Ребята такой породы обычно не пропадают.