Сейчас еще не ощущалось острой необходимости в заводе железобетонных конструкций, но строители понимали, что через год, когда начнется сооружение первой домны, все будет зависеть именно от этого завода. И значительные силы были брошены на него. Строилась автобаза, велись земляные работы под будущую теплоэлектроцентраль. Объектов, крупных и мелких, насчитывалось больше десятка, и у комсорга стройки Глеба Коржецкого голова шла кругом. На своем стареньком «ковровце» он колесил по стройке из бригады в бригаду, разговаривал с людьми, чем-то помогал им, но в общем-то Глеб не был доволен своей работой. Он чувствовал, что делает что-то не так, но как надо делать — понять не мог. Ему посоветовали начинать с подбора активистов. Теперь Глеб знал по имени всех комсомольцев и из самых боевых создал штаб. Свое первое заседание штаб провел в кабинете начальника строительного управления. Тот вежливо намекнул, что при всем своем уважении он очень часто, видимо, не сможет отдавать свой кабинет штабистам.
— Комсорг, слово джигита — я обеспечу тебя помещением, — сказал Коржецкому Жора-бульдозерист.
Глеб пропустил мимо ушей эти слова — Жора любил прихвастнуть. И когда его уличали в этом, он горячился, бил себя кулаком в грудь, доказывал, что говорит истинную правду, и было похоже, что сам начинал верить этому.
Комсорг не обратил бы внимания на обычный вагончик, который тянул бульдозер. Мало ли этих теплушек ежедневно перемещают бригады с места на место. Но к задней стенке теплушки прицепилась девчонка, ее мотало из стороны в сторону. Коржецкий испугался, что любительницу прокатиться может отбросить под колеса встречной машины. Он нажал на газ, и мотоцикл рванулся вперед, обгоняя бульдозер. Комсорг сразу же узнал своего штабиста. Жора высунулся из кабины и ткнул пальцем в сторону вагончика. Глеб велел ему притормозить, но Жора замотал головой.
Комсорг поставил мотоцикл посреди дороги, но бульдозерист прижался ближе к обочине, и теплушка проехала мимо Коржецкого.
— Ты что, с ума сошел? — крикнул тот, снова обгоняя Жору.
Бульдозерист сидел как каменное изваяние. Жора не замечал Коржецкого. Тогда Глеб чуток притормозил и велел девчонке немедленно отцепляться и идти домой. Девчонка еще плотнее прижалась к стенке теплушки.
Комсорг вздохнул и потихоньку поехал следом за вагончиком.
Жора остановил бульдозер у котлована, где начиналась закладка завода железобетонных конструкций. Он заглушил машину и встал на гусеницу.
— Прости, дорогой, — сказал он комсоргу, прикладывая руку к сердцу, — Жора не любит бросать слова на ветер. Жора — хозяин своих слов. Комсорг, я обещал помещение под штаб. Получай его и не благодари. Я выполнил свой комсомольский долг…
— Какого черта прешь напропалую — чуть не задавил, — сердито сказал Коржецкий.
— Я что, извозчик? Я классный механизатор, — обиделся Жора.
— Ну ладно, — уже более миролюбиво сказал Глеб, — бульдозерист ты отменный, всем известно.
Жора расплылся в улыбке и признался:
— Не мог я остановиться на полдороге. Боялся, что ты глупость сделаешь…
Коржецкий недоуменно пожал плечами.
— Скажешь, зачем теплушку уволок? Скандал, мол, будет… А зачем скандал, когда она ничейная…
Из-за будки вынырнула длинноногая девчонка и крикнула:
— Есть у нее хозяева. И вы еще отвечать будете…
— Марфушка? — удивился комсорг. — Это еще что за новости? Рассказывай, что случилось.
Девчонка насупилась и молчала.
Жора развел руками.
— Хочешь — выговор объявляй, хочешь — благодарность пиши. Я давно присмотрел этот сарай. А приехал — около него девчонка да еще мальчик был. Говорят: динамит в теплушке.
— Человек там, — горько сказала Марфа Посадница. — Только теперь его оттуда не выпустить. — У меня нет ключа…
Коржецкий поставил в сторону мотоцикл и с укоризной сказал:
— Жора-Жора, непутевая твоя голова. В лесу твое место — дубы ломать…
— Я же как лучше хотел, — виновато сказал Жора и с любопытством спросил девочку, когда же и как мальчишка умудрился залезть в эту проклятую будку: — Ведь я видел, как он убегал по тропке…
Коржецкий нашел стальной арматурный прут и заломил им пробой. Железные петли со скрипом поползли из косяка.
Дверь распахнулась, и в теплушку ворвались лучи солнца.
— Это не мой мальчик, — сказал Жора, оглядывая Антошку, — мой был стриженый.