Я бросил её на землю, и она разбилась на осколки, как стеклянная, и каждый осколок поднялся на свои маленькие, как у мушек, лапки в красных сапожках и тоже задудел.
Какофония продолжалась, она сгущалась, как сгущается буря, как сгущаются сливки, как сгущается крем… Я схватился за голову и вдруг услышал спасительный рёв.
Эльфин ринулся вперёд и обратился в огромного змея, в дракона, который устремился в небесную высь. Земля задрожала, я почувствовал великую силу древнего титана, внутри меня вспыхнула и сразу погасала надежда. Дракон выдохнул синее пламя, и вдруг закружился, завертелся и исчез внутри дудочки титанического скелета. Его затянуло в неё, и он… пропал.
Скелет оторвался от своей дудочки и неловко приставил ладошку к своим зубам, словно девушка, которая нечаянно рыгнула во время обеда. На его впалых белых щеках зардел румянец…
42. добро пожаловать
И снова Дууу… Дуууу… Ду-ду-ду… Я схватился за свою голову. Что-то рухнуло передо мной — это был чёрный скелет. Чёрный рыцарь. Мой носитель. Он рассеялся и превратился в пыль. Я вернулся в своё тело. Я держал себя за голову и ходил по кругу… И вдруг я услышал голос:
орбо… пожал…
Доб… пожа… вать…
Сперва это был просто шум. Оглушительный, безумный шум. Затем, как хор, голоса которого с каждой секундой сливаются воедино, он сделался отчётливым:
— Добро пожаловать…
— Добро пожаловать! — крикнули скелеты.
— Добро пожаловать! — заревели крыши.
— Добро пожаловать! — загудели канализационные люки.
— Добро пожаловать! — застучали окна.
— Добро пожаловать! — сказала моя рука.
Я приподнял её.
На моей бледной ладони открылись широкий рот и большие, красные, человеческие глаза.
— Добро… Добро пожаловать… — сказал рот, пытаясь влиться в хор, а затем посмотрел на меня. Его губы приобрели очертания буквы О. Он удивился. Затем широко улыбнулся и сказал:
— День добрый, мой маленький кошмар!
Я закричал. Я выхватил булаву и ударил себя по руке, и она лопнула как шарик, наполненный серым туманом. Я побежал. Я упал. Я полетел вниз, с крыши на землю, и пока я летел, я увидел, как внутри чёрного омута показался огромный, широкий, как весь горизонт от начала и до конца, зубастый рот. Я рухнул на землю и ринулся со всех ног.
Назад!
Куда?!
Дальше, дальше отсюда… Улицы проносились справа и слева, и кричали, и дудели, и смеялись… Я повернул в очередной переулок и увидел целое море бронзовых дудочек. Они нахлынули на меня как лавина и погребли под собой. Их были десятки тысяч, сотни тысяч, миллионы… Я махал булавой, уничтожая их снова, и снова, и снова, но всё новые дудочки являлись передо мной, и дудели, дудели, дудели…
— Знаешь, мне кажется, это бессмысленно.
— Знаешь, мне кажется, он уже мёртв.
— Знаешь, мне кажется, мы дуу…
— Дууу.
— Ду-ду-ду!
Они говорили и дудели, а я всё падал, поднимался и пробивался дальше. Наконец передо мной забрезжил свет. Среди бронзовых изгибов мелькнула прорезь! Я ринулся в неё с тройным отчаянием и чудом вывалился на открытую улицу, пробежал её, перемахнул через мост и завернул в очередной переулок…
Скорее, скорее, скорее, повторял я себе.
— Нужно скорее вернуться под землю, и тогда…
— Что тогда? Что? — спросила меня маленькая дудочка, в половину человеческого роста, которая бежала рядом со мной на длинных и кривых, как музыкальные ноты, ножках.
— Тогда я буду в безопасности. Я вернусь домой.
— Ох! — крикнула дудочка своим высоким голосочком. — Тогда и вправду нужно бежать! Бежим, бежим! — она побежала быстрее. Её ножки постоянно менялись — до, ре, ми, фа, со, ля, си…
Когда мы завернули за угол, она вдруг закричала:
— Я нашла, я нашла! Подземелье!
Она показывала на колодец.
— Не то! — крикнул я отчаянным голосом.
Мы побежали дальше.
— Я нашла! Я нашла!
Она показывала на сельский туалет.
— Не то!
— Ох…
Мы побежали дальше
— Я нашла! Я нашла!
Она показывала на ту самую каменную будку, из которой я вылез на поверхность.
— Спасибо, — сказал я дудочке и быстрым шагом стал спускаться по лестнице.
Когда мы оказались на ровной и каменистой земле, она крикнула:
— Нужно завалить проход!