Или кирпичами. Кстати — их можно будет набрать в подземелье.
Некоторое время я сидел на месте, отходил, смотрел, как на песчаный берег настилаются чёрные волны; затем я поднялся и направился в сторону туннеля. Нет, я не забыл про дневник. С моим нынешним уровнем стабилизации весьма вероятно, что я уже мог прочитать вторую страницу, но сейчас у меня просто не было на это сил. День, а вернее сказать ночь, и так получилась перенасыщенной на события; мой мозг был просторным, «as wide as the sky, for, if you place them side by side…» но вовсе не резиновым. Почитаю записки моего предшественника завтра, на свежую голову.
Я вернулся в свою спальню, развалился на кровати и стал погружаться в прохладную, свежую дрёму…
Когда я проснулся, было раннее утро. Я встал, потянулся и поплёлся на кухню заваривать чай. Что же выбрать: лайм или молочный улун? Зелёный чай лучше всего заходит в раннее время суток — не даром в нём столько кофеина — а чёрный — вечернее. Вскоре засвистел чайник. Я налил кружку и уже было собирался опустить пирамидку в кипящую водицу, как вдруг…
«Динь-динь!»
Раздался дверной звонок.
Моё тело задеревенело, точно его обхватил склизкий, холодный питон, голова которого проникла в мой живот.
«Динь-динь!»
Я сглотнул, поставил чашку возле плиты и на деревянных ногах проследовал в прихожую. Кто бы это мог быть? Старый почтальон? Представитель сельсовета? Или недовольный сосед наконец заметил, что я ворую его алычу?
Вот передо мной нарисовалась железная дверь. Особенно громко прозвенел звоночек: Динь! Я схватил ручку, сделал глубокий вдох и открыл…
В моё лицо ударил свежий утренний ветерок.
— Привет!
…Вместе с ним донёсся звонкий голосочек.
На бетонном пороге моего дома стояла девочка примерно четырнадцати, — хотя нет, её день рождения был девятого июня, — уже пятнадцати лет. На ней было белое летнее платье, открывавшее тонкие, без единого мазка загара, светлые плечики и костлявую ключицу. Её длинные чёрные волосы были завязаны в конский хвостик, который немного покачивался на ветру. Лицо — нежное, светлое, весёлое, с большими тёмными глазами, на которые то и дело падали непослушные волосинки, — улыбалось розоватой улыбкой.
За её спиной стоял чемодан на колёсиках.
— Давно не виделись… дядя! — сказала юная девушка и сложила руки за спиной.
Я захлопнул дверь и направился в свою комнату.
И так, на чём я остановился?.. Сегодня нужно сосредоточиться на работе. В последнее время мои экспедиции задвинули её на второй план. Такими темпами я не смогу оплачивать счета…
«Динь! Динь! Динь!»
Тук-тук! Загрохотало окно моей комнаты. Через прорезь в шторках показалось светлое личико.
Девушка что-то кричала:
«Пусти!»
— …
Я вздохнул, вернулся в прихожую и открыл дверь.
— Это было очень, очень грубо, — делая нарочито серьёзное лицо и постукивая ножкой заявила Таня.
— Грубо заявляться спозаранку и без проса… Аня знает, что ты здесь?
— Конечно! Я оставила маме записку.
— Правда?
— Да. Спрятала её под диваном.
Я помрачнел.
— Шутка! Правда… В смысле, правда, что шутка, а не то что…
— Я понял, — и вздохнул. — Ладно, заходи, — я шагнул в сторону, пропуская девушку в прихожую.
— Спасибо, — сказала Таня и схватила свою ношу.
Собственно, пока эта бестия тащит свой чемоданчик по лестнице, самое время рассказать, кто она такая и почему её появление не предвещало мне ничего, кроме страшной головной боли…
Зовут эту юную даму Татьяна, Таня, и я действительно в некотором, а если быть точнее в самом прямом смысле этого слова её «дядя». Она — дочка моей старшей сестры, Анастасии, от первого брака. Её отец, царствие ему небесное, погиб давным-давно, когда мне было четырнадцать, а самой девочки около нуля лет… С тех пор её мама сменила больше дюжины любовников. Как следствие: у ребёнка никогда не было определённой отеческой фигуры. И потому что я был единственной мускулинной константой в её жизни, — отношения между Анастасией и нашими родителями были не самыми радужными, не буду вдаваться в подробности, история мутная и скучная, — девочка самую малость ко мне привязалась. Определённую роль в этом сыграли дорогие подарки, которые я делал ей на каждый день рождения…
— Фух! — сказала Таня и бросился свой чемоданчик на пол. — Какой тяжёлый… — она наклонилась и развесила руки.
— Ты тащила его прямо с остановки?
— Ага. Круто, правда?