- Мама…
Я не договорил, да и слова не требовались. Она лежала на кровати. Бледная, осунувшаяся, но живая. С блеском в глазах – единственным признаком, что Летиция Остер не собирается умирать. В ближайшее время точно.
Но, несмотря на это, я не мог рисковать ее жизнью. После смерти брата она закрылась в себе, перестала с кем-либо общаться. Чуть позже у нее начались приступы, из-за которых сила покидала ее. Я чувствовал это. Видел, как мама превращается в высохший цветок. Цветок, который медленно покидал нас.
В тот же период времени между родителями разгорелась ссора. Летиция обвиняла Риккардо во всех грехах и в том, что он не уберег их мальчика. С тех пор они практически не разговаривали друг с другом, хотя отец пытался наладить отношения. Единственный, кому мама радовалась – был я. Поэтому я обязан был найти элементаля, заставить непокорную девчонку как можно скорее помочь. Ради семьи. Ради клана. Ради матери.
- Витто, мальчик мой, - стоило мне подойти к ее кровати, как она крепко сжала мою ладонь, будто боялась потерять. – Расскажи мне, что у тебя происходит. Поделись со мной чем-нибудь.
Я не мог ей отказать. Поставив рядом стул, я взял в свои руки ее ладонь, и начал рассказывать. Говорил о том, как процветает мой бизнес, о том, как в клане недавно случилось пополнение, как все переживают за нее и желают здоровья. Одну тему я все же оставил закрытой. Не потому, что не хотел рассказывать. Нет. Я беспокоился. Боялся, что новости о элементалях навредят ее здоровью. А лишние переживания маме ни к чему.
На мои слова женщина улыбалась, иногда кивала и задавала вопросы, а я наслаждался моментом, когда мог скинуть маску и стать настоящим. Раскрыть свои чувства и просто посидеть с мамой.
- Мам, отец любит тебя, - я решил предпринять попытку воссоединить родителей, но она оставалась непреклонной. Даже спустя тринадцать лет стояла на своем.
Она помотала головой и грустно произнесла:
- Нет, мальчик мой, если бы он правда любил, то не допустил бы того конфликта с вампирами. Ты был таким маленьким. Я ведь могла потерять тебя…
Мама замолчала, и я, скорее, почувствовал, чем увидел слезы матери, ведь в этой комнате так редко включается свет.
- Мне было пятнадцать, мам.
- Ты всегда будешь для меня ребенком, - слегка строгим голосом ответила женщина.
Не возражая, я приблизился к ней и поцеловал в лоб.
- Да, мама, ты права. Прости.
-7-
Габриэль
За окном лил дождь, и небо затянули темно-серые тяжелые тучи. Настенные часы противно тикали и давили на психику, от чего я ручкой отбивала редкий ритм по столу. Настроение было таким же отвратным, как и погода, и текст как всегда не шел, потому что голова была занята не хитросплетениями сюжета моих писулек, а совершенно другими вещами.
Все мои злоключения словно не хотели уходить и наоборот только нарастали, и я находилась на грани истерики. Да еще и сэр маньяк из головы не выходил.
Во-первых, было несколько совестно за свою выходку. Во-вторых, как-то не хотелось его снова увидеть и «извиняться» за порчу явно дорогого твидового костюма. И мне пока везло только в том, что за два дня мы больше не встретились. В-третьих, мужчина он действительно привлекательный. Высокий, статный, широкоплечий шатен с пронзительным приятным голосом и чайного цвета глазами, поражающими свой глубиной. Казалось, что каждая черточка его лица врезалась в память. Складочки между бровями, очерченные скулы, волевой подбородок и эта едва отросшая щетина, так выгодно подчеркивающая губы. Аристократичная осанка, манеры, поведение, властность. Маньяк очень уверен в себе, причем излишне, но такие всегда точно знают, чего хотят и как этого добиться. В этом их особая опасная привлекательность. К тому же, судя по всему, он итальянец, а у них еще и темперамент.
Помотав головой, я списала всю свою зацикленность данным типом на влияние дара джиннии. Не назови Джун его красавчиком, я бы уже думать о нем забыла. А так, сидела, оценивала, даже грешным делом допустила мысль, что, если я буду на каблуках, разница в нашем росте станет совсем ничтожной, а находясь наравне очень удобно целоваться.
Дверь соседнего кабинета распахнулась, прогоняя наваждение, заставляя меня изобразить активную рабочую деятельность и опустить горящее стыдливым румянцем лицо.
- Ну и о чем мечтаем? – хмыкнула Джун, заперев за своими пациентами двери.
- Об обеде. – Язвительно отозвалась я, вставая с места, которое тут же заняла джинния, что заставило меня лишь страдальчески закатить глаза.