— Да, конечно. Спасибо, Пити.
— Да не за что. И почаще оглядывайся назад, слышишь?
Он повесил трубку.
— Вы уверены, что хотите выйти здесь? — Таксист пригнулся, чтобы получше разглядеть табличку. — «Кладбище Святого Спасителя», — прочитал он вслух. — Жутковатое местечко, да и время позднее.
— Ничего. Я тут должна встретить кое-кого.
Мэгги отдала таксисту обозначенную на счетчике сумму, добавив к ней чаевые.
— Ладно, дело ваше.
Звук мотора растаял вдали, и стало совсем тихо. Свет только что включившихся уличных фонарей почти не пробивался сквозь густую листву деревьев. Мэгги быстро приблизилась к сторожке, по обе стороны которой чернели створки ворот.
Из домика вышел сторож:
— Извините, мэм. Кладбище закрыто. Приходите завтра.
— У меня тут встреча. Вам сообщение не оставляли?
— А, погодите минутку. — Сторож вернулся в дом, взял записку, высунул голову из двери: — Это вы та леди, которая хочет встретиться с отцом Патрелли?
— Да.
— Можете подождать его в сторожке, если хотите.
— Я лучше пройду на кладбище, если вы не против.
— Да мне-то что. Многие этого места боятся, сами понимаете. А по мне, оно самое безопасное в городе: на улицах полно хулиганов. — Он помолчал. — План не нужен?
— Нет, спасибо. Я знаю дорогу.
Мэгги сунула руки в карманы, заставляя себя идти, несмотря на осенний холод, не спеша. Бобби не скоро доедет сюда из Манхэттена, а бояться ей здесь, в обители мертвых, нечего, тут сторож прав. О том, что она здесь, никто не знает.
Дома, когда они только познакомились, Сэм часто водил ее на старые кладбища — Метери, Лафайет, Сент-Луис. Они бродили среди могил, и Сэм рассказывал ей об истории города.
Но то было при солнечном свете, да и ходила она там рука об руку с Сэмом. А это Нью-Йорк. Зона опасности, как они выразились, когда предупреждали ее, что возвращаться сюда ей не следует. Однако она нарушила уговор.
С деревьев капало, Мэгги подняла ворот куртки. Путь, который в прошлый раз занял всего несколько минут, — тогда она ехала в машине за осыпанным цветами катафалком, — теперь, когда она бредет в темноте меж могил, казался бесконечным.
Впрочем, вот и склеп, заслоненный гигантской ивой, посаженной на исходе девятнадцатого столетия. Различить в темноте вырезанные на мраморной плите имена тех, кто здесь покоится, Мэгги не могла, да она в этом и не нуждалась. Имена были навечно врезаны в ее память. Она провела пальцами по двум последним: САЛЬВАТОРЕ БЕЛЛИНИ, ДЖАКОМО БЕЛЛИНИ, даты рождения их разделяли десятилетия, даты смерти были одинаковы. Слез у нее не осталось. Теперь Мэгги питал только гнев — холодный, надежный источник силы.
Звук шагов по гравию вернул ее в настоящее. Мэгги спряталась меж гранитных фигур у соседнего склепа: каменные ладони сложены в мольбе, каменные глаза возведены к небесам.
Голова у приближавшегося к ней человека была непокрытой. В черном длиннополом пальто, с промельком чего-то белого на шее. Он остановился у склепа, высматривая ее в тумане.
— Андреа?
Мэгги молча сняла бейсболку, волосы свободно рассыпались по плечам — такой он должен был ее помнить.
Взгляд Бобби скользнул по лицу Мэгги:
— Никогда не верил, что ты мертва.
— Почему же? На следующий день после этого, — она провела пальцами по именам отца и брата, — ты удрал в Рим.
— Мне приказали.
— Ты мог сказать «нет». Мог отказаться приносить обет. Я думала, ты так и сделаешь. Ты сам давал мне это понять.
Бобби всегда был частью ее жизни: ближайший друг Джакомо, на шесть лет старше Мэгги, ее первая любовь. Единственная, думала она, пока не встретила Сэма.
— Прости, что меня не было рядом с тобой, Андреа.
— Андреа мертва. Меня зовут Мэгги Кейди.
Мэгги свернула на тропинку, пошла по ней. Патрелли шагал рядом.
— Что заставило тебя вернуться? — спросил он. — Тебе здесь находиться нельзя — слишком опасно.
— Они приходили за мной, Бобби. Сегодня рано утром. Меня не было дома, и они забрали моего сына. Ему четыре года.
Шаги Патрелли замедлились.
— Сына? У тебя есть сын? — Он повернулся к Мэгги. — Андреа, мне так жаль. Так жаль.
— Я хочу, чтобы ты передал им кое-что от меня.
Патрелли молчал.
— Бобби, ты можешь сделать это для меня. Я не знаю, чего они хотят. Но все равно скажи им, что я здесь. Как только я узнаю, что мой сын в Новом Орлеане, я сделаю все, что им нужно. Тебя они послушают.