— И куда, любопытно, Поленов пошел? — Запищал неприятно внутренний телефон, и Дмитрий Иванович снял трубку: — Слушаю!
— В запасник убрали, идиоты. Он же денег стоит.
— Макар Иванович? — послышался в трубке голос главного. — Зайди ко мне, будь любезен.
Надпись на экране монитора пропала, прозвучал сигнал, и в окошке появился текст. Документ, полученный из Центрального архива Академии медицинских наук, был небольшим, но он требовал внимания.
— Запиши в файл, — попросил Дмитриев, поднимаясь из своего кресла и указывая на экран. — Меня главный что-то вызывает.
В полутьме редакционного коридора Макар Иванович остановился. Было почти тихо вокруг. Плотно закрытые коричневые двери комнат имели хорошую звукоизоляцию. В воздухе висел запах свежего набора, он смешивался с запахом женских духов. Дмитриев потянул за отворот своего пиджака, прислушался, счетчик молчал.
Секретарша ничего не объяснила, только указала тоненьким пальчиком на дверь, это был плохой знак. Когда Дмитриев вошел в обширный кабинет, Михаил Львович не поднялся навстречу из-за своего стола, не протянул руки. Только поднял голову и улыбнулся дежурной улыбкой.
— Вы прочли? — спросил Дмитриев, заметив в полных белых ручках главного редактора листки со своей безумной статьей.
— Прочел! Но не понимаю, зачем это? Или ты считаешь, что вся эта ахинея заслуживает внимания? — Он бросил листки на стол, и они рассыпались по зеленому сукну. — Здесь же нет для читателя никаких фактов. — Главный не кричал, но его ровный доброжелательный голос был хуже крика. — Случаи эвтаназии не доказаны… Ты прости, но, если мы дадим материал о твоем радиоактивном покойнике с якорем на запястье, мы автоматически теряем всякое доверие. Мы все же не «Скандалы»… — И вдруг, резко переменив тему, он спросил, взяв Дмитриева ласково за руку и заглянув в глаза: — Мама-то твоя как? Согласна переехать в Москву? — Дмитриев не ответил, он хорошо знал своего главного редактора и догадался, что у того уже созрел вполне определенный план. — Ну хорошо, извини, — сказал Михаил Львович, отпуская его руку. — Зря я тебя оттуда раньше времени выдернул. Поезжай, если очень нужно. Выпишу тебе командировку. Но только два условия.
— Какие? — спросил Макар Иванович и отвел глаза.
— Командировку я тебе выпишу на три дня, извини, больше не получается, ты мне здесь нужен. Я без тебя, сам понимаешь, как без рук. И возьми с собой Пашу. Мы от него устали. Действительно, пусть проверит случаи эвтаназии в раковом корпусе. Ему понравится. Полетите на самолете.
Вернувшись к себе в кабинет, Дмитриев даже не взглянул на экран монитора. Более всего в своей работе он не терпел волокиты, связанной с заказом билетов и оформлением командировки. Предложили бронь на 20.00. Он посмотрел на часы. Следующий рейс только утром. Не годится. Лететь придется сейчас. Чтобы успеть на регистрацию в аэропорту, нужно выйти из редакции не позже чем через полчаса. Иначе не успеть.
— В Киев опять полетите? — спросил Паша, вынимая из принтера один за другим листочки с распечаткой.
— Вместе полетим! Ты, надеюсь, не против?
— Что-то интересное?
— Главный просил тебя взять, ты их утомил.
Паша скривил кислую рожу и сказал:
— Между прочим, я вывел на принтер ваш файл. Читать будете?
Он положил перед Дмитриевым на стол выплюнутые принтером листки. Распечатки накрыли мутное чеченское фото.
— Сейчас нет времени. Собирайся. Я должен сделать еще пару звонков.
— У меня чемодан готов! Только статью сдам. И можно ехать. Давно в Киев хотел прокатиться. Повода вот все не было.
Оба звонка были очень неприятными. После возвращения из Чечни Макар Иванович только зашел домой, обещал жене, что выходные проведет вместе с ней, и теперь предстояло трудное объяснение. Выждав, пока молодой журналист покинет кабинет, он набрал свой домашний номер.
«Где же они все? — подумал он, когда после второго гудка включился автоответчик. — Впрочем, так оно проще!»
Продиктовав на автоответчик столько ласковых слов, на сколько хватило его фантазии, Макар Иванович вынул свою записную книжку и набрал код Киева.
— Зоя? — спросил он, когда услышал опять этот тихий, подавленный женский голос. — Зоя, это Дмитриев беспокоит. Корреспондент газеты «События и факты». Мы договаривались с вами встретиться несколько дней назад. Помните?
— Конечно. Я ждала вашего звонка!
— Зоя, давайте встретимся завтра.
— Почему завтра?
— Потому что я еще в Москве.
— Хорошо. Давайте завтра.
— Вы свободны утром?
— Свободна.
— Где бы лучше? Давайте на Крещатике возле почтамта. В десять утра.
Дмитриев не мог видеть ее улыбки, но почему-то подумал, что она улыбнулась. Вероятно, все гости города назначали свидание на Крещатике возле почтамта. С каких это пор он стал гостем города?
— Хорошо, — сказала она. — Я приду. В десять на Крещатике. Только не забудьте, вы обещали мне хороший ресторан.
2
Полученные и распечатанные материалы остались в кейсе Паши, и Дмитриев вынужден был разбудить молодого журналиста, с такой легкостью отключившегося в самолетном кресле. Паша вынул листки, защелкнул замочки кейса, убрал его и снова откинулся на своем сиденье. Рассказанная по дороге в аэропорт история киевских злоключений Дмитриева почему-то вызвала у него приступ сонливости. Еще при оформлении билетов Паша неприлично зевал.
«Может быть, он ждет, что приснится? — размышлял Дмитриев, уже погружаясь в чтение. — Вся интуиция во сне? Изучил тему, и на боковую, а проснулся — статья уже в голове, готова от заглавной буквы до последней точечки».
В самолете мало кто спал. В иллюминаторе чернота, вокруг негромкие голоса, шуршание газет, неприятное чавканье. Дмитриев, читая, шевелил губами. Нужно было сосредоточиться.
«Тимофеев Александр Алексеевич, родился в Киеве 2 апреля 1955 года. В 1976 году окончил второй медицинский институт. Специализация- хирургия. С 1977 по 1982 год работал в онкологическом центре в Москве. В 1983–1984 годах он становится одним из организаторов МОЦ (Малого онкологического центра). Тимофеев был первым главврачом центра.
Клиника быстро строилась, ее материально поддерживают как Россия, так и Украина. В 1990 году государственное финансирование центра было полностью прекращено, но МОЦ при поддержке независимых коммерческих структур продолжил свое строительство…
Тимофеев участвовал в нескольких международных симпозиумах. Выдвинул методику, которую посчитали недостаточно проверенной и малоэффективной. Поэтому международный авторитет МОЦ упал. Упали и доходы. В 1985 году после смерти больного, имевшего влиятельных родственников, А. А. Тимофеев был в судебном порядке на пять лет лишен права врачебной практики, после чего не покинул МОЦ, а занял там же место директора. В 1990 году, восстановившись как главный врач, сохранил и директорскую должность. Громкое уголовное дело привело к потере всякой высокой поддержки, и в последние годы клиника строилась на собственные деньги. Основной доход клинике приносят больные из-за рубежа. Украинцев МОЦ принимает практически бесплатно».
Самолет шел уже на посадку. Внизу под иллюминатором Макар Иванович увидел желтые прямые линии посадочных полос, которые казались тоненькими-тоненькими ниточками. И на этих ниточках висела, раскачиваясь, огромная, непроглядная киевская ночь.
«Определенно, этот Тимофеев остро нуждается в деньгах. — Макар Иванович осторожно потряс за плечо
Пашу, тот засопел и попробовал перевернуться на бок. — Тут не перепутаешь. Главное- деньги. Большие деньги. Нужно понять, какая связь между тем, что ему нужны деньги, случаями эвтаназии и радиоактивным мертвецом, похороненным вместо другого человека. Нужно найти логику во всей этой чертовщине. Главный мотив, кажется, понятен».