— Дело в том, — неторопливо и обстоятельно разъяснил Петров, что многие осужденные не осознают своей вины и приговор считают несправедливым. Это происходит от неумения и нежелания критически смотреть на себя, на свои поступки. Когда человек становится способным на самоконтроль, у него возникает состояние, способствующее исправлению. А неосознание своей вины приводит к упрямству, к агрессивности, к протесту, к психическому состоянию, при котором человек внутренне сопротивляется всему хорошему, от кого бы оно не исходило. А вот когда наш подопечный осознает вину, то он начинает раскаиваться, изменять свое поведение.
— Все верно, подумала про себя Варвара, — но если человек невиновен, оговорен, попал сюда по ошибке? Или степень его вины не соответствует тем статьям и срокам, что он получил? Он ведь никогда не сможет осознать степень своей вины. Он просто потеряет веру, смирится или будет протестовать, писать, добиваться?
— Лишение свободы, — тем временем продолжал Петров, органически включает в себя ограничение многих материальных и духовных потребностей. Это вызывает физические и нравственные страдания и как следствие — нередко тяжелые психические состояния.
Варваре невольно вспомнился музыкант из Москвы — милый и хилый человек — в троллейбусе подравшийся (а ехал он со свадьбы) с нерядовым чиновником, получивший приличный срок. Вспомнились его физические и, особенно, моральные страдания. Или проводник Володя, чуть не наложивший на себя руки. И опять — был несчастный случай, а свидетель — родственник из прокуратуры...
Заметив замечтавшиеся глаза Варвары, Петров добавил: — Конечно, нужна разумная мера ограничений, чтоб не поломать психику человека, не погубить его. Но наказание перестало бы существовать, если бы удовлетворить все потребности осужденного, не правда ли? А чтобы правильно поступать, надо выработать определенную тактику общения с воспитуемым. Тактика же поведения воспитателя во многом зависит от знания психических особенностей перевоспитуемого.
Вот, например, Пчелкин. У него холерический темперамент, то есть преобладает возбуждение над торможением. К нему следует проявить твердую волю, спокойную и постоянную требовательность. А вот у Гусева — подвижный тип — сангвинический. Для этого характерна легкая приспособляемость к условиям, общительность, умеренная реакция на раздражение, способность много работать. Если в его трудовой деятельности много интересного, то можно и нужно увлечь, зажечь, повести за собой. К этому типу людей необходимо проявлять и твердую волю и в то же время искать индивидуальный подход. Здесь все не просто, как кажется с первого взгляда. Майор на минутку задумался, глаза отсутственно посмотрели на Варвару, скользнули по стенам кабинета и остановились на полированной крышке письменного стола.
— Устали? — тихо спросила Варвара.
— Устал, Варвара Александровна, не скрою. Так устал, что и не выражу. Один ведь на отряд. Хоть ночуй здесь. А ведь сто двадцать душ! И воспитательная, и производственная работа — вот где. Майор стукнул ребром ладони себе по холке. — Эти еще шурики-мурики по ночам мышиную возню устроили.
— Какую возню? — не поняла Варвара.
— Ладно. Разберемся. Так на чем же мы остановились? Ах да, на сангвиниках. А ваш любимчик Детуров принадлежит к флегматикам. И не возражайте! Понимаю, изменился, и вся любовь. Человек он сильно уравновешенный, инертный, со спокойным характером. Люди с таким типом нервной системы способны к длительному ровному напряжению сил. Вы правильно делаете, что набрались терпения и постоянно занимаетесь разъяснительной работой. Капля по капле и камень точит. Я давно к вам присматриваюсь. Хороший настрой у вас по вопросу воспитания. Со временем не я, а вы меня вот так поучать будете. Человек же всю жизнь учится!
— Ну что вы, Александр Иванович! Я разве здесь столько проработаю, сколько вы. Мне знакомые говорят: «Как не противно в навозе ковыряться, в человеческих отходах. Неужели другой работы не найдешь? Мало ли школ в городе!»
— Ну, а вы что?
— Бывают минуты слабости. Уйду, — думаю, — вот возьму и уйду. Но что интересно? Чем больше работаю в этой системе, тем труднее решиться. Не оттого, что боюсь не справлюсь в другом месте. Уж сложнее нашего нет. И не повышенная зарплата держит. Многие учащиеся не такие уж и плохие, оступились когда-то, веру в себя потеряли. Казалось, что мы особенного как учителя делаем? Обучаем физике, химии, литературе, истории и так далее. Математики о синусах и косинусах толкуют, астрономы о созвездиях. А глядишь — и задумался наш воспитуемый над своим житьем-бытьем. Как такое увидишь в человеке, и душа радуется: не зря, значит, толкуем свое.