— Уж это мне «подло´», — вздохнула Варвара. — Гусев хоть и с «малолетки» прибыл, из ВТК (воспитательно-трудовой колонии), своим умом живет. В подшефном отряде руководит общеобразовательной секцией. Неплохой парнишка! — снова повторила Варвара, — надо в спецчасти дело повнимательнее посмотреть.
В промышленной зоне между корпусами — пустырь. На пустыре — куча сваленных труб. Сюда «погреться» на солнышке, покурить собираются работающие в промышленной зоне осужденные. По-весеннему светит солнце. На тропинке валяются три рубля. Пробегавший мимо Гусев останавливается, оглядывается. Никого. Чего трешке пропадать? И только он ее поднял, как из-за труб вышли двое, Соловьев и Рыбкин.
— Ты «хивы» взял?
— Я. Вот они, валялись. Нате.
— А где червонец?
— Какой червонец? — удивился Гусев.
— Красненький, Гусь! Красненький червонец!
— Здесь валялась только трешка!
— Не вешай лапшу на уши, не удалые, — проговорил Соловьев, по кличке Соловей.
— Здесь лежала чертова дюжина, — добавил Рыбкин, по кличке Вобла. — Так что, смердячий козел, сейчас утро — десять часов. К вечеру, к десяти часам, чтобы денежки при тебе были!
Что будет вечером, Гусев знал. Если не достанет денег, то заставят служить им или... Об этом Гусев даже боялся думать. Соловей и Вобла— "шестерки", исполнители воли громовской кодлы.
— Ну и ушастый я! Ну и валет! Да что за трешку на зоне купишь? Пачку чая? Я — не чифирю. Где же взять деньги? Землячок на свидании. Да у него и нет. В камеру что ли забраться? Не было печали, черти громовские накачали.
ГОГИТИДЗЕ
Возвращаясь домой своей обычной дорогой, Варвара терзалась сомнениями. Правильно ли она поступила? Написала рапорт на Гогитидзе. Может быть, нервозность дня сказалась? Парень он, правда, необузданный, горячий, сравнительно недавно в зоне. Не понимает, что такое хорошо и что такое плохо. Скоро уж полгода в школе, а не подчиняется элементарным правилам. На уроке вскакивает. Выбегает из класса, если что ему не по нраву. Неудивительно, что попал в армии под трибунал. А сегодня? «Историю отвечать не буду. Я — грузин. Говорить по-русски не умею! Вот биологию пожалуйста! Это можно. Это — не философия. Какой вопрос? Хотите о биосфере расскажу? О проблемах современной науки «бионики»? Про бионику вам рассказать?» — Как из рога изобилия льются из Зураба слова. И сам доволен.
— А как с историей?
— Не могу. Грузин я — не буду. Не умею философствовать. Топ, хлоп и нет Зураба, а полугодие на исходе. Может быть, и сама погорячилась? Учительница по предмету молодая, вот и кривляется, себя показывает. Или не согласен с историей. За ним это водится, через историю выражать свой протест против пребывания в зоне.
— А если его перевести в класс, где преподает историю Нина Николаевна? Так Везувия заартачится, — продолжала вслух рассуждать Варвара. — Позвоню-ка из дома начальнику отряда, решила Варвара, дошагивая свой последний в этот день километр. — Попрошу повременить давать рапорту ход.
В УЧИТЕЛЬСКОЙ
В учительской говорили сразу несколько человек.
— Не знаю, что с ним делать? — возмущалась учительница литературы Алла Алексеевна. — Написала пять рапортов, а дело ни с места. Обозлился, даже на уроки не хочет ходить, а не то что отвечать. Говорит: «Из-за вас меня всем лишили, больше нечем».
— А вы бы попробовали с ним без рапортов поговорить, посоветовала Варвара, почему-то вспомнив безвременно погибшего Петрушина. — Может быть, у него что-то не ладится, может быть, в других делах запутался. Вот и психует. Поговорите с начальником, пообещайте свидание с родней восстановить.
— Что делать? Что делать? — повторяет неизменную поговорку физик Валерий Иванович. — Я ему говорю: вот тебе сто параграфов и учи. А он мне в ответ: «На трояк и половины хватит!» А этот новенький, из десятого, до чего нахал! Поставь тройку и все тут. Мне, — говорит, — в ларек надо! Я ему: — Отряд три раза в месяц отоваривается, а ты три раза на неделе отпрашиваешься! Может быть, тебя на месячишко того? «За что! — шумит, — у меня и так начальник все «ларьки схавал».[1] — А тогда чего отпрашиваешься? Вот нахал!
Молодая «первокурсница», муж у нее на первом курсе в военном заведении учится, щебечет:
— Вот ученики записочку подкинули, а там «для увеселения мужа»! Слушайте: «Брак — событие, после которого перестают покупать цветы и начинают покупать овощи». «Кровать — наша жизнь, на ней рождаются, любят и умирают». «Целуя мужчину, помни, что за красивыми губами могут быть гнилые зубы». «Влюбиться с первого взгляда — это все равно, что влезть в трамвай, не взглянув на номер». «Чем отличается корова от ...»