А потом он сдирал с себя одежду, как линяющая ящерица отмершую кожу, стремясь быстрее освободиться от ткани и мыслей, стесняющих тело и душу.
Я для него была сейчас единственным средством для того, чтобы скрыться от самого себя хоть ненадолго.
Нет, сию минуту не меня он хотел столь страстно.
Он бежал от себя, надеясь укрыться во мне, закопаться в мое тело как можно глубже – так мелкий, трусливый зверек пытается зарыться в землю, скрываясь от стремительного хищника.
И я не препятствовала этому.
Наоборот, раскрыла объятия и, словно лоза, оплела его тело, дрожащее от возбуждения и ужаса.
Я целовала его потное лицо, мяла руками горячие мышцы, представляя себя гениальным скульптором, который размягчает гордого самца, словно глину, готовясь вылепить из него то, что ему нужно.
И не тело Макса, пытающееся спрятаться во мне, возбудило меня.
Конечно же нет.
Сладкую истому внизу живота вызвало осознание полной власти над мужчиной, способности управлять им, заставить выполнить любое свое желание.
Это тоже талант, которой дается не каждой. Чувствовать струны, клавиши, точки, на которые необходимо сильно, до боли надавить – а может, нежно погладить, едва касаясь пальцами, губами или нежным шепотом. Нажмешь не туда, не вовремя или не так, как следовало – и испорчена симфония, сломана машина исполнения желаний, и никто не виноват в этом кроме тебя самой.
Но если тебе дано от природы играть эту музыку, то у твоих ног будут ползать самоуверенные властители мира, прося принять их дары взамен твоего презрения, мастерски закамуфлированного под нежную улыбку…
Эти мысли возбуждали меня все сильнее.
И мое тело отвечало, двигаясь навстречу движениям Макса, хотя мне сейчас было абсолютно все равно – Макс это или кто-то другой. Безликий силуэт, символ всех мужчин этого мира, бился сейчас надо мной, точно муха, попавшая в паутину, а я страстно оплетала его своими конечностями, представляя, как сладко будет высасывать жизнь из этой жалкой, трясущейся тушки…
Но любое наваждение рано или поздно заканчивается.
Для нас оно кончилось одновременно, сотрясая наши тела в экстазе. Мое – от сияющего, всепоглощающего осознания своей победы.
И Макса тоже.
Но при этом мне было совершенно все равно, от чего сокращается побежденная жертва – то ли от вернувшихся к нему страхов, то ли от очередного банального оргазма.
– Я люблю тебя, – прошептал он, падая рядом со мной.
– Я тоже тебя люблю, – отозвалась я, незаметно чуть отодвигаясь от липкого тела любовника, мешающего мне насладиться последними мгновениями пьянящего восторга. Так, наверно, труп врага на гладиаторской арене подбешивал победителя: только что это был достойный противник, а сейчас – просто кусок мертвого мяса, скорчившийся в нелепой и некрасивой позе, раздражающей взгляд.
Глава 19. Виктория
Он пах лесом, мокрым после дождя.
И свежей землей.
Я не слышала, как он вошел.
Запах почувствовала, который осторожно вкрался в мой сон и начал рисовать смутные контуры кладбища, пахнувшего так же.
Я не захотела ждать, пока картинка станет отчетливой, и сбежала из сна, открыв глаза.
Он собирался лечь спать на своем диване.
Осторожно, чтобы не разбудить меня, стянул свитер, оставшись в футболке без рукавов. Сел, принялся расшнуровывать ботинки с высоким верхом. Такие же по фасону, как и те, что были надеты на безжизненные ноги в лесу, над которыми склонился Иван, держа в руке окровавленный нож…
Свет луны, прокравшийся в окно, упал на его плечи, выделил резкий рельеф сильных рук, словно отлитых из темного металла, – и подчеркнул шрамы на этих руках. Две серебристые полосы – на плече и немного выше локтя. И звездообразная отметина на другом плече, словно крохотная комета пробила его, оставив на коже свой автограф.
«Пуля, – догадалась я. – Разорвала кожу, пробила плоть… Как же это больно, наверно!»
Я поймала себя на мысли, что хочу дотронуться до этих шрамов.
До этих рук, перевитых сухими мышцами, словно канатами.
До лица, похожего на каменную маску, за которой – я знаю, я видела, когда он пел свою песню! – скрывается совсем другой, живой облик человека, способного на настоящие, искренние чувства.
И он почувствовал мой взгляд.
Замер на мгновение, поднял голову.
Наши взгляды встретились…
Я читала, что бывает такое, когда между людьми проскакивает невидимая искра – и их начинает неотвратимо тянуть друг к другу, и нет больше сил сдерживаться, словно их тела превращаются в два магнита, стремящихся слиться в единое целое…