– Зачем?
– Оригиналы картин великих художников – это чудесные артефакты прошлого. Живые артефакты, в отличие от безликих фотографий. Правда, открываются они не всем. Не каждый может понять и почувствовать энергию великого таланта, которую пронесла картина сквозь годы.
Вижу в ее глазах искорку интереса.
– Ты слишком красиво описал все для того, чтобы я могла отказаться.
Глава 23. Макс
Она лежит рядом.
Спит.
Красивая, как богиня любви.
И ужасная, как богиня смерти…
Не понимаю, как могут в одном человеке уживаться две столь противоположные личности.
Иногда я почти верю, что она любит меня. Искренне, честно, от всей души.
Но порой я сомневаюсь, есть ли у нее вообще то, что люди привыкли называть душой…
Серая ночь смотрит в окно гостиницы.
Здесь настолько яркие луна и звезды, что ночь порой напоминает ранний вечер. Сегодня она особенно такая – на небе ни облачка. Не могу заснуть, и дело не в звездно-лунном свете, смешавшемся в стеклах окна в единое целое, словно коктейль в бокале. Дело в моей голове, где уже которые сутки ползают одни и те же мысли, словно клубок растревоженных змей переплетаясь в причудливые и жуткие фигуры.
Ожидание финала стало уже привычной пыткой.
Любого финала, хоть какого.
Да, я люблю Вику, это бесспорно.
И Зои тоже люблю, хотя в последнее время она меня пугает.
Но, если быть откровенным перед самим собой, себя я люблю больше всех людей на земле вместе взятых. И ради собственного покоя и безопасности готов на многое.
Встаю с кровати, подхожу к окну.
Ночь манит меня…
Хочется окунуться в ее теплое, осязаемое серебро, которого не бывает в наших родных северных широтах. Здесь, над раскидистыми пальмами и морем, играющим с берегом прибоем, ночь творит свое волшебство, в котором хочется раствориться. Навсегда стать частью города, раскинувшегося под окнами, тоже, как и я, опьяненного ночью, не желающего спать, когда вокруг разливается столь бескрайний океан космической энергии.
Одеваюсь тихо, чтобы не разбудить Зои, выхожу из номера, спускаюсь на лифте с двенадцатого этажа, выхожу из отеля.
На улицах людей нисколько не меньше, чем днем. Продавцы фруктов и сувениров знают всё про зов ночи и прекрасно понимают, что иностранные гости не смогут ему противиться. Вдоль улицы стоят их многочисленные прилавки с россыпями экзотических даров этой страны, возле которых постоянно останавливаются прогуливающиеся по улице туристы. Отелей вокруг много, так что продавцы этой ночью точно не останутся внакладе.
Но не все, что может заинтересовать туристов, продается с прилавков.
Возле фонаря, под которым копошатся мелкие ящерицы, стоит молодой парень в цветастой рубашке с лицом, которое вполне подошло бы средневековому юнге пиратского корабля. Внимательный, цепкий взгляд, курчавые волосы, от уголка рта к уху тянется едва заметный шрам, отчего кажется, что с лица парня не сходит презрительная ухмылка.
– Мистер желает расслабиться? – негромко спрашивает парень на ломаном английском.
Усмехаюсь, прохожу дальше.
Известная схема.
Туристы-любители острых ощущений покупают у уличного торговца пакетик с запрещенным веществом, а потом их почти сразу тормозит пара местных полицейских. Не помню уже, что в этой стране полагается за такой пакетик – то ли отсечение головы, то ли длительный срок в местной тюрьме, по сравнению с которой ад покажется санаторием. Дальнейшее развитие событий – как повезет. Хорошо, если получится откупиться всеми деньгами, которые привез на отдых. Но я слышал, что бывают варианты и похуже.
– Эй, мистер!
Оборачиваюсь.
Парень идет за мной. Вот же приставучий сухопутный пират!
– Спасибо, – отзываюсь по-английски. – Мне ничего не надо.
– Может, мистер хочет девочку?
Усмехаюсь снова.
Знал бы этот пират, какая девочка спит сейчас в моей кровати, он бы от зависти обгрыз до мяса все свои растрескавшиеся ногти.
– А может…
Визг тормозов прерывает недосказанное предложение.
Возле тротуара резко останавливается черный автомобиль. Из него высовывается рука, в которой зажат пистолет с длинным глушителем.
«Пират» резко сует руку под цветастую рубашку, выдергивает ее – но пара резких хлопков прерывают движение руки, отбрасывая парня на придорожную клумбу. На цветастой рубашке расплываются два новых неровных пятна… Разборки местных уличных банд в этой стране – явление такое же обыденное, как смена дня и ночи.
Что-то тычется мне в ботинок.
Опускаю взгляд.