Из отеля мы вышли без проблем и так же без проблем добрались сначала до тихого пляжа, где я выбросил в неестественно синее море две улики, а после – до аэропорта, где Вика, жалобно заглянув мне в глаза, попросила:
– Отвези меня домой. Очень тебя прошу.
Возможно, почувствовала мои колебания. Признаться, я подумал о том, что если все закончилось, то, наверно, нет больше смысла изображать из себя героя и настало время каждому из нас пойти своей дорогой…
– Пожалуйста.
В ее глазах было столько искренней мольбы, что я кивнул:
– Хорошо.
Вику можно было понять – столько страха, столько боли пришлось ей пережить… И вполне объяснимо, что она сейчас не готова так просто отказаться от поддержки, к которой успела привыкнуть.
Ладно, спешить мне некуда.
Через сутки-двое она поймет, что костыль в моем лице ей больше не нужен. И как только я увижу это в ее глазах, просто уйду, освободив ее жизнь от бесполезного балласта.
Так будет лучше для нас обоих.
Глава 30. Виктория
Я не могла поверить, что все закончилось.
Напряжение этого дня не отпускало.
Все было как в тумане…
И единственное, чего я боялась, так это что Иван меня бросит. Вполне в его характере: скажет что-то типа «моя миссия выполнена, прощай» – и я останусь одна в этом страшном мире…
Что говорить, я, разумеется, была напугана. Думаю, любая женщина на моем месте находилась бы в состоянии глубочайшего психологического шока. А еще я никогда не видела так близко мертвые тела. И тем более жутко было, что это трупы тех людей, которых я когда-то искренне любила.
Так же искренне, как сейчас ненавижу…
Когда самолет, покидающий эту прекрасную и нищую страну, взлетел, меня начал колотить озноб. Иван накинул мне плед на плечи, взял мои руки в свои и сказал:
– Все закончилось. Слышишь меня? Все позади.
И тут я начала плакать.
Будто порвалась во мне натянутая струна, которая чудом не разрезала надвое мое сердце. Слезы текли ручьем, заливали шею, блузку. Мне хотелось кричать, выбросить из себя все накопившееся эмоциональное напряжение – но краем сознания я понимала, что нельзя, что люди в самолете не поймут, что не объяснишь каждому, не расскажешь, что я пережила.
Потому я сидела молча, чувствуя, как слезы вымывают из меня омерзительную грязь, которой наполнили мою душу когда-то очень близкие для меня люди. Ее много еще было во мне, той грязи жесточайшего разочарования, тем не менее я чувствовала, что мне понемногу становится легче.
Подошла стюардесса.
– Мисс, с вами все в порядке?
Я посмотрела на нее сквозь соленую пленку слез.
– Благодарю вас. Со мной все в полном порядке. Впервые за много дней.
Стюардесса посмотрела на Ивана, осторожно держащего в своих ладонях мои руки, словно драгоценность, кивнула понимающе, улыбнулась. И еле слышно вздохнула, ничего не сказав больше.
Ничего и не надо было, все я прочитала в ее взгляде.
Красивая, высокая, фигуристая.
Многие мужчины не против были бы закрутить роман с такой девушкой, но далеко не каждый из них согласится ждать такую из ее многочисленных рейсов. И даже согласившись, однажды наверняка скажут:
– Выбирай. Или семья, или небо.
А она ответит:
– Небо и есть моя семья. – И улетит в свое царство облаков и такого близкого солнца, оставив на земле все, что может подрезать ей крылья…
– О чем ты думаешь? – спросил Иван.
– О твоей песне, – ответила я. – «Каждая птица ищет свое небо. Каждое небо ждет свои крылья». Красиво сказано. Я тоже однажды хочу найти свое чистое небо, без туч, молний и облаков. Чтобы в нем были только я – и мое солнце, ради которого я буду жить. А оно будет нежно согревать меня своими лучами.
Он улыбнулся.
Еще немного, и он, возможно, научится улыбаться по-настоящему, не боясь раскрыть свою душу, широкую и чистую, как небо за иллюминатором самолета.
– Наверно, все этого хотят. Но не каждый готов признаться в своем желании. Даже самому себе.
– Почему?
Иван пожимает плечами:
– Люди боятся своих чувств. Опасаются, что их оттолкнут, оскорбят, унизят. Выбьют из рук сердце, вырванное из груди и протянутое другому человеку. Это очень больно, когда ты отдаешь самое дорогое, что у тебя есть, а потом видишь, как твое сердце равнодушно растаптывают.
– Понимаю… Люди боятся боли. И пустоты внутри, заполненной слезами и горькими воспоминаниями. Трудно жить без сердца.
– Нормально, – усмехается он. – Со временем понимаешь, что так даже легче. Нечего отдавать. И незачем.
– У тебя есть сердце, – убежденно говорю я. – Бездушный, бессердечный человек никогда не рискнул бы жизнью ради незнакомой девушки. А я даже не знаю, как тебя отблагодарить за то, что ты сделал.