Девушка долго сидела на коленях, сжимая руками зелёную сочную траву. Ощущения по-прежнему были непонятными, но одно сказать можно было точно: она выбралась. Кира чувствовала всё ярко, в нос бил запах свежести, а растительность под коленями была влажной. Несмотря на то, что вокруг никого не было, мир казался настоящим.
Кое-как юная мисс Вонг поднялась на ноги. Когда глаза более или менее полноценно приспособились к некогда привычному свету, она осмотрелась по сторонам. Это место было ей знакомо. Этот мост, под которым ей сейчас повезло очнуться, был именно той частью вселенной, с которой всё началось. Здесь ровно ничего не изменилось.
Кира поднялась по тропе выше, вышла к дороге. Асфальт был влажным. Как и тогда. Почему-то резкая боль словно пыталась уничтожить руку. Она усиливалась с каждой минутой.
Никого рядом не было. Девушка вновь осмотрелась по сторонам. Где-то вдали загремел фургончик. Кира стояла на месте, и совсем скоро автомобиль остановился прямо у девушки. Опустилось боковое стекло, из него выглянул мужичок с большой лысиной. Девушка по-прежнему щурилась, никак не могла его разглядеть.
— Кира? — словно удивился мужчина.
— Мистер Джонсон? — она узнала его по голосу. — Дядюшка Тейлор?
— Боже, милая моя, — мужичок выскочил из машины и подошёл ближе к Кире. — Что с тобой случилось-то? Вся в грязи, в ссадинах! Тебя сбили? Обидели? Кира?
— Я… — девушка задумалась. — Я не помню, мистер Джонсон. Я очнулась под мостом, как-то выбралась, и тут Вы…
— Боже, милая моя, — Тейлор взял мисс Вонг под руку и повёл к пассажирскому сидению. — Тебя никак родители найти не могут. В город, говорят, поехала, и пропала.
Кира толком не слушала, что пытался ей сказать Тейлор. Как только она села на пассажирское сиденье, автомобиль тронулся. Каждая кочка, в которую заезжал мистер Джонсон, отдавала девушке в руку. Боль доходила до уровня «ещё немного, и станет невыносимо». Однако вскоре это закончилось: Кира покинула проклятый фургончик, оказавшись едва ли не под дверью родительского дома, по которому, стоит признать, она скучала.
Спустя час девушка была в больнице, а спустя ещё полтора — дома с гипсом на руке. Была вызвана полиция; Кире вообще казалось, что ещё немного, и родители подымут боевую тревогу всемирного масштаба.
Разговаривая со служителем закона, девушка не спешила говорить про Зону. Она вообще не стремилась что-либо рассказывать о пережитом, ведь сама не до конца отдавала себе отчёт в том, что это всё было действительно пережито. Её не было дома меньше суток, и мозг, отключившись от падения, скорее всего сам придумал такие яркие и несколько нездоровые приключения, как дал понять один из медиков в больнице, где накладывали на сломанную руку гипс. Однако откуда тогда Бернард, которого она никогда в жизни не видела? Откуда Джессика, с которой она тем более не могла быть знакома?
На все вопросы, которых становилось только больше, лишь предстояло найти ответы.
Ссадины заживали быстро, а перелом только и мог, что напоминать о себе. Кира пыталась изо дня в день вспомнить людей, с которыми контактировала в Зоне. Некоторых смогла найти в интернете, некоторых словно и не существовало вовсе. Один из первых её товарищей там в реальном мире оказался известным музыкантом, но одного из тех жанров, которых мисс Вонг терпеть не могла больше всего. У Джулии не было даже страницы на фейсбуке, вообще интернет не пестрил данными о ней. Тишина была и про Бернарда. Что правда, Кира нашла какую-то Оливию, которая подходила под описания, но и у той на странице не было ни единой фотографии со знакомым лицом. Постоянно рядом с девушкой был какой-то неизвестный мужчина, а периодически мелькали кадры с ней одной на фоне популярных курортов.
Дело об аварии, в результате которой Кира могла упасть, в итоге закрыли за недостатком улик, а девушка ощутила на себе такую малоприятную вещь, как гиперопека. Её отвозили на учёбу и забирали оттуда, толком не давая возможности спокойно прогуляться.
Однако это не мешало девушке пытаться найти хотя бы что-то про Бернарда, дабы не выглядеть сумасшедшей в собственных глазах.
========== Девятнадцать. Скоро ==========
В определённый момент кто-то словно подкрутил регулятор яркости, и Бернард, наконец-то, смог открыть глаза. Вокруг всё действительно было белым, это угнетало. На подсознательном уровне зарождалась паника, с которой мужчина достаточно успешно боролся. Он сделал несколько шагов вперёд, каждый из который отдавался звуком удара каблука туфель о кафель. Всё здесь слышалось чётко, а любое движение казалось резким.
— Забавно, — заключил в какой-то момент Томпсон, в неизвестно который раз оглядываясь по сторонам. — Что это?
Хотелось бы в традициях эпоса сказать, что небеса разразились громом и молнией, послали на Землю… Но нет. Не последовало никакого звука. Несмотря на то, что вокруг ничего не было, всё равно казалось, что всё замерло. Не открывалось никаких люков, не было никаких зловещих и странных звуков. Просто в миг вокруг Бернарда закружилась бумага. Мужчина оглядывался из стороны в сторону, пока не поймал несколько листов. Все они были совершенно одинаковыми, на каждом было написано только одно слово: «Зона».
Едва Томпсон выпустил листы из рук, как те, не загораясь, быстро начали тлеть, не издавая при этом никакого запаха и не излучая тепло. Мужчина понял, что с ним говорят.
— Ты ответишь на все мои вопросы?
И снова закружилась бумага. Бернард выхватил лист, а остальные сразу же начали тлеть.
«Пока есть время, » — было написано там.
— Почему вокруг ничего нет?
Зона словно зависла. Бумажный торнадо пришёл не сразу. Половина листов была пустой, оставшиеся не несли никакой смысловой нагрузки. Даже не имея на руках конкретного ответа, Томпсон понял, что Зоне нужна перезагрузка. И та словно ощутила это понимание, отчего бессмысленная бумага за миг дотлела.
— Из-за чего ты появилась?
И вновь возникла в диалоге пауза. Листы, летавшие вокруг Бернарда на этот раз, были больше, текст висел с двух сторон, но был он связным и осмысленным; не таким, какой последовал на предыдущий вопрос. Когда мужчина выхватил одну бумажку, остальные, по примеру предшественников, начали исчезать.
Для Томпсона этот ответ был тоже понятен и где-то совпадал с его собственными домыслами. Этот вопрос был одним из самых важных для него.
Зона от этого становилась ещё более непонятной сущностью. Не было ясно, чувствует она что-то, питается или кого-то (что-то?) питает. Но она откуда-то знала, что грядёт конфликт. На листе, который держал в руках Бернард, были даты прежних появлений Зоны, часть которых совпадала с мировыми трагедиями. Возможно, Зоне необходимо было «сработать» на ком-то конкретном. Сейчас, как обосновывала сама странная сущность, она была необходима: невозобновляемые ресурсы постепенно подходили к концу, а рядом была та мразь, которая ради барреля нефти готова была уничтожить миллионы, если не миллиарды, жизней. Зоне это не нравилось.
— А я здесь зачем? — Томпсон выпустил из руки лист. — Как мне отсюда выбраться?
Бумажка ещё налету начала тлеть. Бернард вновь оказался в пустоте совсем один. На этот раз в ответ полетел только один лист: «Ещё не время».
— И когда это время настанет?
Бернард ощущал, как теряет своё спокойствие, как верх над ним берут чувства, но Зона словно помогала мужчине с этим наплывом негатива справиться.
Вокруг всё словно стало рассыпаться, ощущение кафеля под ногами исчезло, словно никогда его и не было. В определённый момент Бернард понял, что он летит. Летит вниз, а зацепиться было не за что. Это было страшно настолько, что Томпсон в голос закричал. Этот страх брал верх.
Но буквально спустя миг Бернард очнулся. Он резко открыл глаза и едва не подскочил с кровати. На потолке была одна большая надпись: «Скоро». Как и бумага, которую в него кидала Зона, та надпись быстро начала тлеть и вскоре исчезла, словно никогда там и не появлялась.