— Иду, — пожал плечами Сэмэн. — Сюрприз. Что за сюрприз?
Грека снова поторопили ударом в спину.
Коморка, в которую его втолкнули, выкрашенная в яркий зеленый цвет, представляла собой бетонную коробку без окон. Там ничего не было кроме прожженного матраса, из которого торчали куски покрытой грибком ваты. Когда тяжелая дверь за ним закрылась и лязгнул засов, Грек устало опустился на матрас, безразличный ко всему. Руки, сведенные за спиной опухли и он с трудом заставил себя пошевелить пальцами.
Похоже, конец его карьере. Шесть лет мотаться в Зону, изучить ее повадки, вывести из сотни молодняка с десяток настоящих сталкеров, все эти годы справедливо опасаться страшной смерти от любой из кровожадных тварей и что в результате? Получить пулю от собратьев по разуму! Где справедливость?
Теперь, заново оценивая свое отношение к смерти, Грек внезапно понял, что это бесило его больше всего. С любым из приговоров Зоны он бы смирился. Аномалии, твари, даже зомби — кто иной, как не порождение Зоны? Но свой же брат, пусть и одержимый идеями?
Бред. Казалось бы, имеют ли значение все остальные факторы кроме непосредственно самой смерти — не все ли равно, чье будет у нее лицо? Ан нет. Оказалось, имеет.
Грек пошевелил руками, пытаясь устроиться удобнее. А быть может, он попросту обманывал сам себя. И беспокоили его не те, кто смерть приносит, а лишь сама ее неизбежность. Ходил он в Зону, возомнив себя везунчиком, который всегда возвращается. Вот и все. Сейчас ему не повезло. Поймали, как мыша в коробку сунули — и везенью конец. Всего-то и осталось что вопрошать, как мученику: а почему именно я? Так на этот вопрос как раз Сэмэн уже ответил. Не в то время, не в том месте. Хочешь — смирись, хочешь — локти кусай. А конец один.
Коморка тонула в темноте. Лишь из щели под потолком пробивался робкий серый свет.
На некоторое время Грек отвлекся, прислушиваясь к шуму за дверью. Но железная дверь пропускала мало звуков.
В углах завозились крысы — вечные спутники обреченных. В черных дырах заблестели маленькие глазки. Самая наглая тварь вытянула худое брюхо из норы. Острые когти заскребли по бетону. Длинный лысый хвост волочился по полу.
Грек не стал дожидаться, пока крыса окажется от него в непосредственной близости. Как только усатая морда прикоснулась к его ботинку, он пнул ее со всей злости. Крыса попыталась увернуться, перегнувшись через бок как кошка, но тело оказалось не по крысиному долгим. То, что спасло бы обычную крысу, не помогло мутировавшей твари. Резкий удар отбросил ее к стене. С противным визгом крыса ударилась о бетон. В тот же миг она извернулась, упала, приземлившись на лапы и шмыгнула в нору, распугав сородичей.
Грек полулежал на матрасе, блаженно вытянув ноги. В голове вяло ворочались мысли. О каком таком сюрпризе доложил Сэмэну долговец? Очкарик с Максом? С этой стороны неожиданности вряд ли возможны. Оставался Краб. Сэмэн, с его болезненным пристрастием к разного рода мутациям, вполне мог счесть таковыми и врожденное уродство парня. Кто ищет, тот всегда найдет. А уж второй такой ищейки во всей Зоне не найти.
С другой стороны, если весь молодняк без исключения ждет смерть, кой черт им до уродства парня? Соскучились, видать, изверги. Не зря говорили, что Сэмэн к садистам благоволит. Сам ничего не делает, а посмотреть любит. Мало им Перца, Краб еще на закуску достанется.
Что касалось судьбы самого Грека, то его малость пугала эта связь с Перцем, о которой во всеуслышанье заявил Сэмэн. Ничего, мысленно пообещал себе проводник, скоро ему предстоит убедиться на собственной шкуре, так ли страшен черт. Одно без сомненья — Перцу достанется. Подышал мужик воздухом… перед смертью…
Грека разбудил скрип отворяемой двери. Судя по бросившимся врассыпную крысам, уже пробовавшим на вкус его ботинки, громкий звук потревожил не его одного.
— Вставай, Грек, — сквозь зубы процедил долговец.
Такой парень шутить не любил. И в ответ на "я бы еще полежал тут суток двое — трое", вполне мог и разрядиться, приложив ногой по ребрам. Поэтому Грек промолчал. Поднялся на ноги, тяжело завалившись в бок — рук до локтя он не чувствовал.
Долговец отошел в сторону, пропуская узника вперед. На голову выше, накаченный, с автоматом наперевес, прямо охотник на кровососа, как минимум.
Комнаты, куда его привели, с уцелевшими стеклами на окнах, Грек поначалу не заметил. Его взгляд приковало тело, за руки подвешенное на стальном штыре, вбитом в бетон. Обнаженное, худое, бесконечно долгое тело с длинными мосластыми ногами и неестественно вывернутыми бедрами, с опущенной головой, жидкими волосами, пропитанными кровью… В нем мало что осталось от прежнего Перца — живого, остроумного, со своими тараканами в голове. Лишь живот, исполосованный страшными ранами. Вот по этому животу Грек и узнал Перца. Зомби, умерший полгода назад и побывавший в передрягах, выглядел бы на порядок лучше Перца.