— Вот еще, — сказали ей.
Ника почувствовала горечь на губах и отстранилась.
— …это? — выдавила она из себя.
— Таблетка. Выпей. Станет легче.
Ника слизнула с сухих губ прилипшую таблетку. Тут же к ее рту поднесли флягу. Девушка проглотила таблетку. Некоторое время она сидела, пережидая, как болезненным комом таблетка валилась в желудок. Она хотела вытереться рукавом, но руки не слушались. На минуту ей показалось, что рук у нее нет вообще.
— Руки, — от страха у нее прорезался голос.
— Сейчас.
Через пару секунд руки, стянутые за спиной получили свободу.
— Как ты? …Очкарик или как там тебя.
В голове постепенно прояснялось. Настолько, чтобы вместе со словом "Очкарик" вернуться чуть раньше, к глаголу. Женского рода. А именно: "очнулась". От неприятного предчувствия сердце на всякий случай заколотилось. Вместе с тем вернулась способность соображать.
— Где я? — спросила Ника и в тот же момент узнала того, кто над ней склонился. — Краб? Где мы?
— Тише, — шикнул на нее Краб и убрал флягу во внутренний карман черного комбинезона. С эмблемой "Долга" на рукаве.
— Ты из "Долга", Краб? — она удивилась еще больше.
— Это все, что тебя волнует? — зло спросил он. — Так получилось. Ты подняться на ноги сможешь?
Ника неосмотрительно кивнула и чуть не лишилась головы. От резкой боли ее повело в сторону и она чуть не завалилась набок. Краб сжал ее руку повыше локтя и помог подняться. Отказаться от помощи Ника не смогла. Она встала, широко расставив для верности ноги.
— Я выведу тебя, — Краб смерил ее придирчивым взглядом. — Если на ногах устоишь и не свалишься по дороге.
— Какой дороге? Дороги куда? А где Грек? Где Макс? Перец?
— О них забудь. Они под охраной. Вчера вас повязали в туннеле, ну, возле ангара. Вспомнила?
— Вспомнил…А? Почему ты так ко мне обращаешься, Краб?
— А как я должен к тебе обращаться, если ты девушка?
— Я… я, — Ника растерялась. Ей нечего было сказать.
— Я выведу тебя, — упрямо повторил Краб и пошел на нее. — Я выведу тебя отсюда. До бара пойдешь. Дойдешь — твоя судьба. И, знаешь, почему я тебе помогу? — Он ткнул ее в грудь и Ника покачнулась. — Не только потому что ты женщина. В то время как все эти, — он мотнул головой в сторону, — как были…, — он выругался, — так ими и остались. А ты из всех единственная — настоящим мужиком оказалась.
— Как ты узнал, Краб, что я…, — она замялась.
— Все уже знают. Обыскивал тебя Хромой, вот он всех и обрадовал. На ушах все стоят. Такие планы относительно тебя строят, слушать тошно. Все, хватит болтать. Да, забыл спросить, ты без очков-то видишь?
— Вижу, — потупилась она.
— Понятно. Это хорошо. Сейчас ты выйдешь и сразу направо. Пока я дверь буду закрывать, ты пройдешь по коридору. Потом по лестнице вниз. Там справа от лестницы дыра в стене, сразу за кустарником. Туда и полезешь. Потом жди меня. Я выведу тебя на дорогу. Дальше сама.
— Спасибо. Краб.
— Потом спасибо скажешь. Чуть что, подай в траву.
— Понятно.
Краб ее не слушал, развернулся и пошел к двери.
— Краб, — не сдержалась она. — А Греку, Максу, им помочь нельзя?
Он не ответил. Только повернулся, посмотрел на нее и твердо спросил:
— Идешь?
— Иду, — подтверждая свое решение, она шагнула к двери.
Дверь бетонной коморки открылась неожиданно легко и беззвучно. Краб быстро выглянул за дверь и подал ей знак. Потом отступил, выпуская ее на свободу. Не тратя времени, Ника бросилась бежать туда, куда и было указано. Пожалуй, "бросилась бежать" сильно сказано. По крайней мере она старалась держаться рукой за стену, чтобы в случае чего, ее паденье вышло не слишком шумным. Ноги заплетались и при каждом резком движении нестерпимо кружилась голова.
В коридоре, окруженном десятком дверей, сиротливо горел фонарь. Его света хватило Нике на то, чтобы с честью справиться с первым испытанием. Как Краб и сказал, коридор скоро кончился и за ним обнаружилась лестница, ведущая вниз. Девушка сбежала по ней и сразу повернула направо. Здесь было темнее, чем наверху. Действуя на ощупь, Ника отыскала провал в стене, забитый колючим кустарником. Даже не пытаясь найти место посвободнее, девушка пролезла сквозь сплетенные ветви.
Потом она долго лежала в густой траве, впитывая ночные запахи. Зона жила. Она дышала, выдыхая сырость накопленных за день испарений. Она выла на разные голоса, выделяя из общего хора одинокий вой собаки. Порывом ветра гнула к земле жесткую траву.
— Эй, — тихо позвали ее и Ника ответила.
Краб выбрался из дыры наружу и прошел мимо, держась ближе к стене ангара. Вскоре он махнул рукой и Ника послушно двинулась следом. Парень хорошо знал маршрут. За то время, что они шли у бетонной стены, под ноги ничего не попадалось. Было так тихо, что она не смогла расслышать даже звука собственных шагов.