Они выбрались в холл первого этажа. Здесь царила ночь. Во тьме слабо мерцала зеленым лишь кнопка вызова у одного из лифтов. Грохот в шахте прекратился, в тишине («мертвой тишине», – пришло на ум Косте, и он вздрогнул) чудилось гудение натянутых в стылом воздухе стальных тросов. Он не хотел думать, что могло по ним карабкаться, вызывая вибрацию.
Дядя Витя поднял руку с телефоном. Подсветки хватало, чтобы развеять мрак метра на три, не больше.
– Не нравится мне это, – сказал дядя Витя. – Как затишье перед бурей. Двигаем помаленьку… Не торопиться. Не шуметь. Аккуратненько.
От выхода на улицу их отделяло, по прикидкам Кости, шагов тридцать. Несколько ступеней, широкий коридор, комнатка дежурного по подъезду.
– Азатгуль, – вспомнил он.
– Черт! И правда. Спит, наверное, чурка нерусская… – Дядя Витя опустил телефон, раздумывая. Потом посветил Косте в лицо: – Значит, так. Стоишь тут. Ждешь меня. Я зайду к старухе, проверю. Очень, очень надеюсь, что она не заорет с перепугу, когда я ее будить начну. Но вот тебе… для твоего собственного здоровья, ссыкун, будет лучше оповестить меня, если заметишь, что эти гады сюда лезут. Без вариантов. Понятно выражаюсь?
Костя кивнул, дрожа всем телом и уже не только от холода. Дядя Витя окинул его взглядом серебристых старческих глаз и усмехнулся:
– Не ссы, ссыкун. Не из такого дерьма выплывали…
Костя очень хотел ему верить. Однако вера его пошатнулась, когда дядя Витя отобрал у него молоток и сунул за пояс своих великолепных тренировочных штанов.
– На всякий случай. А случаи бывают разные…
И он остался во тьме один, голый и безоружный, пока бывший слесарь осторожно шел вперед.
Дядя Витя двигался медленно, производя минимум шума. Фигуру его окружало смутное марево, исходящее от телефона, и со стороны выглядело, как будто он плыл в световом шаре по океану темноты. Когда он спустился по ступенькам к каморке консьержа, света стало совсем мало, и Костя, не выдержав, сделал несколько робких шагов вслед за соседом. Подоспел как раз, чтобы увидеть, как дядя Витя нащупывает во мгле ручку двери от комнаты дежурного, поворачивает и открывает.
– Эй, курва старая. Конец света проспала, – хриплым шепотом позвал дядя Витя и снова поднял телефон. Свет упал на диван и фигуру, укрытую с головой черным шерстяным одеялом.
Вернее, Косте показалось, что это было одеяло.
Скырскскырскскрыскскырскскырскскырскскырск – зашипела Азатгуль, поднимаясь. Покрывало схлынуло к ее ногам, оказавшись сотканным не из шерсти, а из тысяч тараканов. Словно сама тьма ожила и обрушилась лавиной на пол каморки, а оттуда – прямо к дяде Вите. Слесарь, шатаясь, попятился, не отрывая глаз от внезапно вознесшейся перед ним в полный рост старухи. Азатгуль стояла на диване, а у дяди Вити ноги подогнулись в коленях, сам он начал невольно опрокидываться назад, от чего рука с телефоном задралась еще выше. В призрачном, отдающем синевой свете Костя, как и сосед, увидел лицо старой казашки, на котором не осталось живого места, где совсем не было кожи и которое при этом жило, потому что в мясе щек и в пустых глазницах копошились тараканьи личинки.
– Царица Мать Небесная… – отвисла челюсть у дяди Вити.
В кровавом месиве, когда-то бывшем толстыми губами, тоже раскрылась дыра. Азатгуль тяжело подняла руку, сплошь покрытую насекомыми, и, указав на бывшего слесаря, произнесла (никогда еще ее русский не звучал так странно):
– ЖРИТЕ.
Дядя Витя заорал, поскользнулся в своих шлепанцах, упал, но тут же вскочил снова, швырнул в Азатгуль пакет с мелками и, продолжая вопить, побежал назад, к Косте.
– Не туда… – пискнул Костя, но было уже поздно.
Скырскскырскскрыскскырскскырскскырскскырскскырскскырскскырск – за спиной дяди Вити черная река выплеснулась в подъезд и в один момент достигла противоположной стены, отделив Костю и его напарника от двери на улицу.
– Назад!!! – Дядя Витя споткнулся и едва снова не рухнул, но устоял на ногах, хоть и потерял на ступеньках второй шлепанец. Отбросил остолбеневшего от ужаса Костю с дороги и пинком распахнул дверь на лестницу.
СКЫРСКСКЫРСКСКЫРСКСКЫРСКСКЫРСКСКЫРСКСКЫРСКСКЫРСК
Проход был забит тараканами. Они сбегали по стенам, текли ручьями по ступеням, покрывали перила – и вся эта масса двигалась вниз и вперед. Самые быстрые уже достигли лестничной площадки и перебегали через порог, минуя сослепу ноги дяди Вити либо с ходу впиваясь в босые ступни.