— У этих, на «Новом», глаза точно такие же, — сказал Бато.
— Такие же! — подтвердил Карабанов.
— Значит, все-таки «бесы»…
— Значит, да… — глубокомысленно изрек Алексей, отправляя майору и на сервер спецотряда файлы один за одним.
— Почему же, Леха, он тебя утром у палатки не убил сразу?
— Ага, а ты вроде огорчился? — язвительно спросил Алексей, потом вопросительно глянул на друга — не шутит ли тот?
Бато не шутил, смотрел серьезно.
Алексей пожал плечами:
— Не знаю, некогда мне было его расспрашивать. Нет, ну если бы ты не начал палить по бедному инопланетянину, даже не поинтересовавшись целью его визита, то я, конечно, все у него выведал бы, все секреты и планы, ага! Помешал ты мне, брат!
Бурят покачал головой и хотел было ответить что-то, безусловно, такое же едкое, но тут запищал коммуникатор, на экране снова появилось лицо майора. Болтаев выглядел более уверенным, чем два часа назад.
— Карабанов, местные говорят, что тоф Толмачев может находиться на озере Васильева, это правый приток Малого Хангарока, хребет Шойтнаг. Вы промахнулись на семь километров, возвращайтесь и найдите этого Толмачева! — В голосе Болтаева вдруг прозвучали умоляющие нотки, и Алексей понял, что на руднике творится что-то уже совсем нехорошее.
— Сделаем! — твердо сказал он.
Если бы дело касалось одного майора Болтаева, то Алексей, будь на то его воля, ломанулся бы отсюда очень быстро. Но дело, увы, было не только в майоре. Дело было в роте необстрелянных новобранцев, которых с каждым днем становилось все меньше.
— Выполняйте, — сказал майор вдруг сорвавшимся голосом и отключился.
— А дела-то на руднике швах… — протянул Карабанов.
— Тихо! — Бато поднял палец вверх, призывая к тишине. — Слышишь?
Алексей прислушался, но ничего не услышал.
— Бубенчик! Олень где-то ходит! — Бурят сорвался с чурбана и побежал вверх по склону сопки.
— Эй! Ты осторожнее там! — крикнул ему вслед Алексей.
Он быстро убрал во внутренний карман куртки коммуникатор, взял в руки штурмовую винтовку, оглянулся. Ему пришла мысль о ловушке, но друг уже скрылся за деревьями, Алексей вскочил на ноги и последовал за другом, внимательно вглядываясь в просветы между деревьев.
Но его помощь не понадобилась. Навстречу уже шел Бато и вел послушно шагающего за ним оленя. До этого Алексей видел северных оленей только в зоопарке и удивился его низкорослости. Один из рогов у оленя был обломан. Второй был большой, покрытый мягким бархатным ворсом. На спине животного лежал, свесившись на холку, мальчик. Шапки на нем не было, в коротких светлых волосах застряли льдинки…
— Че таращишься? — вдруг рассердился Бато. — Давай сымай свою пломбу, тащи дрова, надо печь топить, человека отогреть надо.
— Да он живой ли? — оторопело спросил Алексей.
— Живой, че не живой? Замерз только сильно.
Через полчаса печка ровно гудела от полыхавших лиственничных дров, тепло медленно расходилось по выстывшей избушке. В котелке закипала вода для чая. На полатях Бато, раздев мальчишку почти донага, тряпочкой, смоченной в масле, быстро и аккуратно растирал его от ступней и кистей рук к сердцу. Периодически он прикладывал ухо к груди мальчика, слушал, а потом, приговаривая:
— Живой, живой!.. — начинал снова его растирать.
Наконец, Алексей отчетливо увидел, что мальчик дышит. Потом ребенок открыл глаза, но, кажется, не понял, где находится.
— Не бойся, — сказал ему Бато, — мы не причиним тебе вреда, мы, наоборот, помогать пришли. Как тебя зовут?
Мальчик молчал, глядя прямо перед собой.
— Может, это, — неуверенно сказал Карабанов, — водки ему налить? Тридцать граммов?
— Ага, водки! Это же ребенок! Понимать надо! Щас вон чаем горячим напоим. Сладким, со сгущенкой.
Алексей заварил чаю. Бато замотал мальчишку в свой спальник, стал поить его чаем, подложив под спину куртку, поддерживая голову и осторожно поднеся к его губам кружку.
— Давай потихоньку пей, осторожно, горячий.
Мальчик вдруг схватил кружку обеими руками и начал пить, обжигаясь.
— Ты, друг Бато, вроде не семейный? Или я что-то упустил?
— Я-то не семейный, — бурят угадал, куда клонит сержант, — да только у меня четверо младших братьев и сестер было. Так что знаю, че делать, когда дети болеют. Мне до детского дома приходилось с маленькими возиться.
— А сколько тебе было, когда в детдом попал?
— Четырнадцать. Да я рассказывал тебе уже. А братья и сестренки кто где оказались, кого родня забрала, а кого по другим детдомам раскидало.