Витька забылся буквально на пяток минут, не проверил магическим зрением, что их ждет перед выходом на следующую крышу - они уже двигались по центру города и вообще "типа почти пришли". В конце же маршрута их ждали какие-то жестянщики, среди которых у Пшика имелся кореш. Именно благодаря ему панк разжился своей понтовой курткой, маскирующей его дар. Правда, только если "нюхач" не очень сильный. "Жестянщики" вообще были "типа мастера" на подобные девайсы. А еще они, как уверял Пшик, знали в Питере всех, и значит могли дать наводку, где искать Ордынцева-Полковника. И именно на этой крыше Витьку сковало.
Он поднял ногу, чтобы сделать шаг, а в следующий миг рухнул на металлический настил, со всего маха приложившись к нему лицом. Не будь на Витьке шлема с защитными очками, сломанный нос было бы меньшее, что ему грозило. А так он просто лег сброшенным с пьедестала памятником, не в силах не то, что пошевелиться, но даже вздохнуть. Леха Полуянов, штатный маг в их взводе, любил использовать такой прием для захвата пленных: блокировал двигательные и дыхательные мышцы - и человек через какое-то время вырубался. Если дыхательный "столбняк" не убрать, то и навсегда. Хотя для "навсегда" проще было остановить сердце.
Вместо того, чтобы попытаться сосредоточиться да сбить блокирующий эффект, использую свою повышенную антимагическую стойкость, Витька впал в панику, как зеленый новичок. Но попробуй сосредоточься, когда ни вздохнуть, ни пернуть, и глаза уже лезут из орбит от нехватки воздуха, да и ударился о крышу он прилично. И тут сзади заорал Пшик:
- А, суки-бляди! А вот пиздарики вам от дяди!
После чего Витьку неожиданно отпустило. Застучали выстрелы, но вроде бы мимо, а тело, как тогда на проселке, опять не подкачало: так и не выпущенный из рук "калаш" начал наводиться на цель еще до того, как Скворцов наконец-таки смог поднять голову и понять, куда стрелять. Первым ему в глаза бросился тип в камуфляжной куртке, в наглую стоявший как депутат Госдумы перед избирателями метрах в тридцати по ходу движения и даже не пытавшийся укрыться, после чего точка в "коллиматоре" совпала с его головой. Первая короткая очередь не промазала - было видно, как возле головы "камуфляжного" сверкнули искры от попаданий. Но даже зачарованный боекомплект не смог пробить защиту.
И здесь враг допустил ошибку, типичную для всех колдунов, впервые сталкивающихся в бою со Скворцовым - он снова попытался пустить в ход магию, вместо того, чтобы упасть, прыгнуть за укрытие, уйти с перекатом и вообще хоть как-то затруднить Витьке прицеливание - тогда чтобы попасть в голову, потребовалось бы то еще снайперство. Палить же в тело не хотелось - куртка "камуфляжного" светилась магией, как прожектор в темноте, что намекало на ее серьезные защитные качества.
Но сейчас-то Скворцов уже был в полном порядке, и с колдовством у "камуфляжного" вышла неувязочка, хотя в висках у Витьки застучали молоты и зрение на мгновение дало сбой - колдун ну очень сильно старался, однако ему это не помогло. Когда в глазах прояснилось, Скворцов обнаружил вместо уверенного в своих силах противника валящееся кулем тело, ставшее примерно на полголовы короче. И немедленно перенес огонь на второго врага. Тот оказался натуральным тормозом - стоял и тупо пялился куда-то Витьке за спину. Очередь сбила его с ног без какой-либо иллюминации - магическая защита у него, похоже, отсутствовала, а хламида, напоминавшая ту, что он видел на фото Дашки, была ни фига не бронированной.
Следующей целью стал еще один "хламидный", прятавшийся за какой-то хреновиной из красного кирпича, отдаленно напоминавшей по форме печную трубу. Он тоже тормозил и тоже сразу же свалился после того, как его тушка приняла дозу Витькиных пуль. Четвертый и последний оставшийся неприятель находился в дверном проеме будки, являвшейся, судя по всему, выходом с чердака на крышу. Он подал какие-то признаки жизни, попытавшись навести на Скворцова автомат, но был отброшен очередью вглубь будки. Витька тут же вскочил на ноги и по давно ставшей рефлексом привычке сделал по контрольному в голову каждому из "хламидных" - "камуфляжный" в контроле не нуждался - и только после этого бросился к Пшику.
Панк лежал, уткнувшись лицом в крышу, его волосы трепал слабый ветер, а под ним натекла изрядная лужа крови. Но он все еще дышал. Витька осторожно перевернул его на спину - и понял, что все бесполезно. Развороченная пулями брюшная полость выглядела ужасно, даже непонятно было, в каком месте и что перевязывать. Являйся Пшик обычным человеком, его шебутная душа уже давно бы покинула ставшее бесполезным тело в поисках новых приключений по ту сторону жизни, однако знаменитая живучесть одаренных пока не давала ей этого сделать. Неожиданно лицо напарника скривилось, и он открыл глаза, ошалевшие от болевого шока и полные слез. Увидев Витьку, Пшик попытался улыбнуться, однако улыбка тут же сменилась очередной гримасой боли.
- Долбаный неформал, ну какого же хрена!..
Губы напарника снова скривились в слабом подобии улыбки.
- Пиз... дец ко... тен... ку...
Пшик выдавливал из себя слова словно мазь из забытого на пару лет в холодильнике тюбика. Слова лезть не хотели, но панк очень старался:
- боль... ше сра... ть не... бу...
Тело дернулось и замерло. Взгляд застыл, уставившись в мутное питерское небо, боль из него ушла, и даже слезы кажется высохли. Витька на автомате закрыл мертвые глаза уже ставшему почти родным напарнику и словно бы оцепенел, бездумно глядя на валявшиеся на крыше трупы. Закрывать глаза ушедшим друзьям-товарищам ему приходилось и ранее. Первый раз это случилось еще до службы в армии, когда его хороший приятель по школе самбо Рафик Сафиуллин решил закинуть букет роз на балкон квартиры на шестом этаже, где жила Лилька Калимуллина, симпатичная татарочка и Витькина одноклассница.
Тогда весь день стояла сырость, но к вечеру подморозило. А они были датыми - распили бутылку дешевого портвейна на двоих. И разумеется, Рафику было западло просто войти в подъезд, подняться на шестой этаж, позвонить в дверь и вручить зазнобе цветы - ему хотелось это сделать как-нибудь эдак, героически. И чтобы подруга с утра обалдела от сюрприза. Виктор пытался приятеля отговорить, но не сильно настойчиво - тоже был тот еще придурок, да к тому же под градусом.
Задуманное почти удалось. Почти. Приятель упал прямо к Витькиным ногам, на спину и, очевидно, сильно ударился головой, потому что потерял сознание. "Скорая" приехала достаточно оперативно, но все равно опоздала - Рафик умер у Витьки на руках, перед смертью лишь на несколько секунд придя в себя. Его недоуменные мертвые глаза затем пару лет снились Скворцову, хотя чем дальше, тем реже.
Алик Богачев придурошным подростком с игравшим в жопе детством не был, а был матерым спецназером, Витькиным замом. Сахир использовал против него какую-то редкостную гадость, которую позже спецы определили как мощное проклятье. От него гнила плоть и развивался общий сепсис, в полевых условиях помочь пораженному не было никакой возможности. Умирал Алик хреново, но не долго.