Однако никогда у Витьки не было так погано на душе. Наверное, потому что погиб Пшик стопроцентно по его, Скворцова, вине. Но вместо того, чтобы позволить возомнившему о себе супермену сдохнуть, в назидание, так сказать, да в наказание, глупый панк вызвал огонь на себя. И теперь его окровавленное тело остывало у Витьки на руках, хотя обратное было бы гораздо справедливее. "Скорее умрет, чем бросит" - сейчас те слова Сергеича предстали в своем истинном свете, который Витька тогда по легкомыслию пропустил мимо сознания. А ведь бывший вояка наверняка знал, о чем говорил...
В своих магических талантах Скворцов признался Сергеичу и Пшику еще накануне - мол, в ВДВ он и в самом деле служил контрабасом. И в Таджикистане ему тоже побывать довелось. Но именно там, вследствие переживаемого постоянного стресса в нем и прорезался дар - во всяком случае, так ему объяснили специалисты. А дальше его перевели в знаменитую 45-ю отдельную гвардейскую бригаду специального назначения, в которой имелась еще более специального назначения "рота пары ненормальных". И все в его службе продолжалось замечательно, пока не пропала сестра. Когда же Виктор выяснил, что сестру похитили и продали в какую-то Церковь галактического разума, что обосновалась где-то в питерской зоне затопления, то самовольно покинул расположение бригады в Кубинке и в полном снаряжении магического спецназовца отправился ее выручать. А последующим событиям Сергеич и Пшик уже стали непосредственными свидетелями.
Его новые знакомые к разговору отнеслись серьезно, про церковь что-то слышали, причем исключительно хреновое. Но понятно, что помогать Витьке были вовсе не обязаны. Сергеич держал магазин всякой всячины неподалеку от "Избы", а Пшик был эдаким местным универсальным помощником для всех, у кого возникала нужда в силовой поддержке и были деньги на оплату его услуг. Брал, панк, впрочем, недорого, иногда и вовсе довольствуясь едой и выпивкой. И именно он вызвался Виктору помочь. Причем, просто так, задаром. В его резоны Витька не вникал и вообще не сильно-то обрадовался. Однако Сергеич инициативу Пшику воспринял с пониманием, если и не одобрением - дескать, вдвоем, конечно, оно попроще будет. Да и местность Пшик знает неплохо.
С убитыми бандитами, кстати, все прошло на удивление просто - никто к ним никаких симпатий не питал, зато обратные чувства присутствовали в избытке. Поэтому финальное резюме о том, что Витька оказал обществу услугу, было единодушным. Они неплохо тогда посидели. Выпили, закусили. Пшик признался Скворцову в заветной мечте "свалить нах в Амстик" - по его твердому убеждению в затопленной голландской столице нынче тусовалась анархистская братва со всей Европы, основав что-то вроде вольной республики, и именно там было место всякому уважающему себя панку.
После они заночевали прямо в "Избе", где на втором и третьем этажах располагались гостевые комнаты, с крепкими дверями и простыми, но мощными засовами, открыть которые можно было только изнутри. Тем не менее ночь без происшествий не обошлась. Хотя данное конкретное Витьке весьма понравилось - он только улегся спать в своей небольшой, но отдельной комнатенке, как в дверь поскреблись. Открыл он ее по всем боевым канонам - стоя сбоку с автоматом наизготовку. Только оказались там не супостаты по Витькину душу, а девчонка-официантка. Что характерно, не в свитере, джинсах, переднике и с подносом, а в полупрозрачной ночной рубашке.
"Встреча двух одиночеств" прошла в теплой и сердечной атмосфере, разве что под ногтями у Ланы - она настаивала, чтобы он называл ее именно так - к концу их душевного общения набралось немного Витькиного мяса с кровью да спать ему после на спине оказалось не совсем удобно. С утра же они втроем - уже без Ланы, разумеется, которая старательно делала вид, что видит Скворцова второй раз в жизни - перебрались в магазин к Сергеичу, где помогли тому рассортировать привезенное добро, а также с прочими хозяйственными делами, после чего и состоялся серьезный разговор о Витькиных делах скорбных. В результате которого тот решил к "резиденту" не идти, а воспользоваться помощью своих новых знакомых. И вот воспользовался...
Сидеть на крыше и рефлексировать было без толку. Можно было, конечно, еще броситься в воду. Потому что визит к "жестянщикам" по понятным причинам отменялся, возвращение назад... да Витька бы даже место не нашел, где они лодку оставили. Лазить же по крышам в поисках аборигенов, чтобы те подсказали, куда идти - это было даже не смешно. Тем не менее, топиться Витька не стал. Потому что всегда предпочитал барахтаться, как та лягушка в сметане - до самого масла. Тело Пшика он сбросил в воду - напарник в ходе путешествия обмолвился, что в зоне затопления похороны теперь как в море. Трупы церковников - по всему выходило, что это именно они - обыскал, изъял невеликие ценности, продукты, неслабо полыхавший магией металлический цилиндр, найденный у "камуфляжного", да еще патроны, которые всегда пригодятся.
Тащить на себе трофейные автоматы, при том, что вообще не понятно, куда идти, было глупо. Спрятать... и как их потом искать? Поэтому автоматы полетели в воду. Еще заставила задуматься куртка. Магии в ней было даже больше, чем в цилиндре, но надевать ее Витька, само собой, не стал - у него и своя одежка как минимум не хуже. Засунуть в мешок... куртка была совсем не пуховой, и к тому же в крови и ошметках головного мозга. Поэтому она тоже полетела в воду, вслед за автоматами. А трупы он оставил на крыше - чайки пусть жрут, у него же таскать их да сбрасывать вниз не было никакого желания.
Теперь предстояло решить, в какую сторону идти. Витька подумал-подумал да и постановил пробираться на север - там была Нева, а на Неве, возможно, водились брошенные плавсредства... или еще что-нибудь. Да и вообще какая разница, что там водилось, - идти-то все равно было некуда, так почему бы не к Неве. Хоть посмотрит на нее. Напоследок, ага...
Где-то через час петляний и кружений по крышам, лестницам, переходам да мосткам у него разыгрался аппетит, и пришла пора подумать, где его утолить. Проблемы, чем утолить, не ожидалось примерно на всю ближайшую неделю. И это как минимум. Изъятые у церковников продукты представляли собой армейский сухпай плюс еще какие-то брикеты наподобие энергетических батончиков. Что-то фруктово-ореховое, легкое, компактное и хранится долго. Но на пиршество пока пошли собственные галеты да банка тушняка. Виктор поднялся повыше к крыше, чтобы улучшить обзор, и плотно пообедал. А заодно и поужинал, потому что пришел к выводу, что продолжение похода надобно отложить и заняться подготовкой к ночлегу. Спать вроде было рано, но уже темнело - декабрь как никак. Гуляние же в потемках, пусть даже в ПНВ, на неизученной и потенциально враждебной местности, без малейшего понятия, куда идти, означало игру с судьбой в "очко" ее крапленой колодой.
Перед тем как устроиться на ночевку, Скворцов на всякий случай вылез на крышу, чтобы изучить пути отхода. Крыша была как крыша, за ней стандартно тянулась другая, потом еще - да тут везде куда ни кинь взгляд виднелись одни лишь крыши. Целое их море, уже само начавшее тонуть в быстро сгущавшихся сумерках. Скользкое к тому же от непрекращающегося который день дождя, а потому даже при свете дня требовавшее известной осторожности при ходьбе. В темноте же риск поскользнуться-оступиться возрастал многократно, поэтому Витька решил, что хватит с него рекогносцировок - пора возвращаться и баиньки.