Деревенская жизнь Виктора уже совершенно достала, тем более что к своей цели - вызволению Дашки из лап братьев-церковников - он не сильно-то приблизился. Однако о том, чтобы покинуть колхоз до того как прояснится ситуация с Татем, никто даже не заикался. Поэтому его настроение тоже зависло где-то на отметке между "все хреново" и "могло быть и лучше". Не только из-за сестры, но и из-за Татя - чувствовал Виктор сродство душ с ироничным магом и как-то прикипел к нему, хоть знакомы были всего ничего.
Виктор уже в который раз за эти дни молча выругался, поминая тупых бандитов, гребаных колдунов и сволочную жизнь, да направился наружу любоваться на грязь и лужи... и столкнулся во дворе с Полковником. За которым нынче как привязанный всюду таскался бывший брат Антон. Полковник, как и все, не поражал радужным настроем. Зато пацан ожил.
В принципе, он оказался неплохим парнем. Только подавленным церковной дисциплиной и пережившим реальную перспективу переселиться в мир иной, отчего у кого угодно может съехать крыша. Накануне у них прошла серьезная беседа, в ходе которой Полковник разбирался с новыми членами своей группы.
Как Серегин и предсказывал, Виктора Ордынцев раскусил за пять минут. И сразу же в лоб поинтересовался, с кем именно он контактировал в Параномконтроле перед отбытием в зону затопления. Услышав имя Серегина, хмыкнул и контакт одобрил. Оказалось, Серегин и Полковник - давние знакомые. Как могут быть знакомыми следователь и подследственный. Именно Серегин вел дело Ордынцева, будучи тогда еще сотрудником ФСБ. Вот только начальство рвением следователя осталось недовольно и заменило того на одного... как выразился Полковник, "чудака на букву "М".
Нынче этот "чудак" являлся замом начальника Параномконтроля, а Серегин ходил у него в подчиненных. Но покровители у них были разные и примерно одной весовой категории. Поэтому первый никак не мог избавиться от второго, а второй частенько плевал на мнение и приказы первого. Что мог себе позволить еще и потому, что был серьезным магом, а значит без дела все равно бы не остался. В общем, обычное дерьмо, называемое государственным устройством.
Откуда Полковник все это знал? От верблюда. Но это был проверенный верблюд, за "дезой" до сих пор незамеченный. Что же касается спасения сестры, то Ордынцев отнесся к ситуации серьезно и пообещал помочь. Хотя чем именно, Скворцов не очень понял и потому, в свою очередь, отнесся к обещанию нейтрально: поможет - здорово, нет - найдутся другие варианты. Правда, где их искать, он пока слабо себе представлял.
Разговор же с бывшим братом неожиданно дал прелюбопытную пищу для размышлений. Полковник таки доказал, что доброе слово иногда лучше любого пистолета. Он не изображал доброго следователя - он проявлял искренний интерес к судьбе пацана, а выдаваемые тем секреты его, казалось, не особо трогали. Впрочем, возможно, он их и так знал. Однако для Скворцова они стали настоящим откровением.
Парень же просто хотел выговориться, поэтому обрушил на Полковника и Виктора лавину сумбурных признаний. В Церковь он попал по глупости, хотя сам так не считал. Потому что жизнь с матерью-алкоголичкой ему надоела до мыслей о суициде. И когда какой-то тип в Сети проявил к нему участие, заинтересовался его небольшими магическими способностями и пообещал новую прекрасную жизнь, Антон плюнул на опостылевшее существование псковского подростка и сбежал из дома.
Участливый тип оказался вербовщиком Церкви, а "новая прекрасная жизнь" обернулась казарменным режимом и армейской дисциплиной. И все равно он ни о чем не жалел. Потому что у него появилась Цель. Пацан всерьез интересовался магией и узнал о ней достаточно, чтобы понять, что ему с его мизерными талантами ничего не светит. Да, способности со временем развиваются, но качественного скачка ждать не стоит. Ему же нужен был именно качественный скачок. И Церковь этот качественный скачок обещала.
Вернее, Церковь ему не обещала ничего - обещали те знания, до которых он докопался. Из послушников его, как бесперспективного, вскоре перевели в младшие братья. Младшие же братья использовались церковниками как дополнительный источник сил для старших. Их обучали особым техникам фокусирования магической энергии, где фокусом служил старший брат. Результаты впечатляли: даже не самый сильный маг с такой "подзарядкой" мог поднять свой потенциал чуть ли не на порядок. Если хватало мастерства и групповой слаженности. А этому уже можно было научиться.
Но и это не все. Групповое магическое пользование раскачивало потенциал всех членов группы. И это были не пустые слова рекламных обещаний, а реальная практика - Антон уже почувствовал ее на себе, освоив за три неполных месяца небольшой арсенал скромненьких тепловых и кинетических заклинаний. Любое из которых раньше его бы попросту опустошило до опасного предела, за которым могла последовать смерть.
Но были у такой практики и очень неприятные минусы. Главным из которых являлось постоянное хождение по грани. Потому что младшие братья были расходным материалом. Даже на тренировках случались смерти. Старший брат мог увлечься и перебрать сил из своего "источника". "Источник" сам мог не рассчитать своего запаса энергии. К смерти могла привести и недостаточная слаженность группы, из-за чего возникала десинхронизация магического поля. К тому же в некоторых случаях младшие братья становились щитом для своего лидера - им по "должности" полагалось умирать первыми.
Почему они не бунтовали? Антон на этот вопрос только пожал плечами - ему было все равно. Его все устраивало. Потому что давало надежду на развитие магического потенциала. Да и лидер их группы был одним из самых умелых магов Церкви и к своим "источникам" относился рачительно. Вот только не повезло им нарваться на... когда пацан говорил о Тате, в его глазах стоял совершенно дикий ужас. Как будто он встретил тираннозавра, который почему-то не откусил ему голову, но еще запросто может это сделать.
Виктор тогда подумал, что лично ему симпатичные ученики Ордынцева на самом деле являлись весьма жуткими типами. Попади кто-нибудь из них в Москву, с ее ограничениями и их привычкой к вольной жизни - и это могло вылиться в большие проблемы. В том числе, для его друзей и сослуживцев из "Саламандры", которым в случае чего пришлось бы первыми бросаться на амбразуру. Вот так вот все сложно было в этой гребаной жизни.
Скворцов так и зависал во дворе, размышляя над тем, чем бы ему на этот раз убить надоевшее своей безразмерностью время, когда из дома сквозь не очень плотно прикрытые двери донеслись какие-то крики и топот. Виктору стало зябко даже в "Богатыре". Дистанцию до комнаты с бессознательным магом он преодолел секунд за пять. А там было метров тридцать. С поворотами и дверями. И первое, что он увидел, была сгрудившаяся возле кровати с Татем толпа из четырех человек. А первое, что услышал, - девчоночьи всхлипы. И затем как всегда тихий, только чуть более взволнованный, чем обычно, голос Полковника произнес:
- Саша, даже не вздумай вставать!
Привстав на цыпочки, Скворцов смог рассмотреть из-за плеча Ордынцева кровать с больным. Маг по-прежнему выглядел краше в гроб кладут. Зато он наконец-то пришел в себя.
А дальше началась движуха. Совету Полковника Тать следовал минут десять, а затем плюнул и встал. И первым же делом еще еле слышным от слабости голосом потребовал от Синицы, чтобы там заняла его место в кровати. Девчонка пискнула что-то протестующее, но даже почти шепотом и еле держась на ногах, маг умудрился сладить с упрямством рыжеволосой. Та, впрочем, тоже была не в лучшей форме и отрубилась, как только ее голова коснулась подушки. Виктору пришлось укладывать ее ноги на кровать и укрывать одеялом. А потом помогать Татю доковылять до стола в большой комнате.