— Есть хочу! — объявила Злата. — Одной любовью сыт не будешь!
В трех холодильниках, которыми заботливо окружил себя Зигфрид Петруня, они нашли все, что требовалось для обеда, ужина и завтрака одновременно. Было и шампанское.
— За знакомство, Хранитель, — сказал Михаил, подняв изящный хрустальный фужер.
Злата сразу погрустнела, но повторила вслед за Михаилом:
— За знакомство! Раздался мелодичный звон.
— Не нравится мне твое настроение, — сказал Михаил, аппетитно вгрызаясь в куриную ножку, — м-м-м, ты прекрасно готовишь! Не понимаю, что ты скисла? Все отлично складывается. Завтра мы в Москве. А через неделю во Франции. Если тебе не нравится Европа, выбирай: Азия, Америка, Австралия… Что хочешь.
— Сегодня я должна была быть в клинике. У меня сотни пациентов. Завтра у меня занятия в школе экстрасенсов…
— Все, дорогая, — Михаил тоже посерьезнел, — можешь забыть про ту жизнь. Настоящая жизнь начинается только сейчас. Ты — Хранитель перстня!
На слове «перстень» Михаил сделал особое ударение. Злата поднялась из-за стола, встала у окна. — Что я должна делать? — спросила она.
— Прежде всего — кристалл… Если он настоящий…
— Что-что? — переспросила девушка, внимательно глядя в окно.
— Я говорю… Да куда ты все смотришь? — Михаил, вытерев руки о халат, тоже встал.
— Видишь эту красотку? — задала вопрос Злата.
На перекрестке, под светофором, стояла девушка. Стояла спокойно, словно кого-то дожидаясь. Мимо, не обратив на нее никакого внимания, прошла компания пьяных подростков.
— Она была вчера на моем выступлении. А после караулила меня у выхода. На выступлении она подошла ко мне. Я ее диагностировала. Ничего особенного. Легкое расстройство гормональной системы, которое было очень просто устранить. Но после выступления… Ты бы видел ее глаза! Она парализовала меня своим взглядом. Если бы не ваша машина, я не знаю, чем бы все это кончилось… Или… Она что, из вашей шайки?
— Я вижу ее в первый раз. Но то, что ты рассказала, очень серьезно. Что еше было вчера?
— Убили администратора Безобразова. Во время моего выступления.
— Вот так так… Я тебе могу сразу сказать: Красавчик не имеет к этому никакого отношения. Ты сама-то что думаешь?
— Ничего… Я еще не думала об этом. Сейчас я совершенно опустошена.
— Вот что… Мы не останемся здесь больше ни минуты. Они быстро прошли в спальню, где всего час с небольшим назад стонали в объятиях друг друга. Скинув почти синхронно халаты, Хранители начали одеваться, не спуская глаз друг с друга. Но обнаженные желанные тела чуть было не сыграли с ними злую шутку.
На Злате был только лифчик, на Михаиле — только носки, когда они, забыв обо всем, упали на кровать, лихорадочно обмениваясь беспорядочными поцелуями и ласками. В какой-то момент рука Златы быстро и требовательно скользнула по шее и плечу Михаила; цепочки, на которой висел медальон — генератор биопомех — оборвалась, но ни он, ни она этого не заметили. Они уже были готовы пойти в своих излияниях чувств дальше — до самого конца, но вдруг раздался звонок в дверь.
Так же дружно, как сбрасывали халаты, они дружно вскочили с постели.
— Ты действительно ничего не можешь? Потри ладошки… — прошептал Михаил.
Злата прислушалась к себе.
— Мне нужно хотя бы минут пятнадцать, чтобы восстановиться. Не нужно было заниматься любовью.
— Нужно, нужно! Ручонки устали?… Так у нас есть две пары прекрасных ног. Ими мы и воспользуемся.
Где-то секунд через тридцать звонок в дверь повторился. Злата и Михаил были уже почти одеты. Окно спальни выходило на ту же сторону, что и окна кухни.
— Девки нет! — сказал Михаил, осторожно выглянув на улицу. Он отдернул занавески, открыл окно и высунулся.
Снова раздался звонок, и в дверь посыпались громовые удары.
— Здесь рядом — пожарная лестница. Всего два метра по карнизу. Сможешь?
Злата уверенно кивнула.
Удары в дверь становились все чаще и сокрушительней. Кто-то просто выламывал ее. Без лишних слов Михаил вылез из окна на узкий карниз и, осторожно ступая, пошел.
Он благополучно добрался до пожарной лестницы и стал ждать Злату.
Она в своем коротком черном платье, хранившем следы ночных приключений, в красном, с золотыми пуговицами блейзере, вымазанном соком травы, вылезающая из окна… Зрелище было очень странным, эротичным и смешным. Злата сама чувствовала это.
Она тоже, делая короткие, осторожные шажки, добралась до лестницы. Михаил на полпути протянул ей руку.
— Дамы вперед, — шутливо приказал он.
— Я же говорила, что ты извращенец, — парировала Злата. Меньше чем через минуту они были на крыше.
Она бросилась к распахнутому настежь слуховому окну.
— Сюда нельзя! — остановил ее Михаил. — Здесь нас могут ждать! Дальше!
Они пробежали по крыше, спустились на другую. Пробежали и ее почти всю.
— Сюда! — приказал Хранитель.
Злата и Михаил оказались на чердаке и, пробираясь вперед, распугивая спящих голубей, стали искать выход. Было темно, что-то жалобно хрустело под ногами.
— На всякий случай запомни… Бетельгейзе… — Михаил не закончил фразу. — Свет! — перебил он сам себя. — Выход на лестничную клетку.
Но он ошибся. Свет шел из комнаты, совсем не похожей на чердачное помещение. Хранители поняли это слишком поздно, когда уже находились на середине.
— Ловушка! — крикнул Михаил. Он выхватил пистолет.
— Бросьте оружие. Это бесполезно, — раздалось за их спинами.
ГЛАВА 7
Эриксон обманулся. Перед ним лежала не Белла. Он понял это через несколько минут, когда чувства, захлестнувшие его, перестали заглушать голос разума.
— Это не она, — сказал капитан, и в голосе его слышалось и разочарование, и облегчение, — хотя очень похожа. Значит, они все-таки люди.
— Она жива?
Эва протянула к женщине руку.
— Кажется… она под колпаком. Сеньков тоже протянул руку.
— Скорее всего, это какой-то защитный экран.
— Иван, ты можешь работать в скафандре?
— Не знаю. Если не помешает защита.
— Попробуй определить, что с ней.
Сеньков стал медленно водить рукой вдоль экрана. Вмиг на лбу у него выступили капельки пота и участилось дыхание.
— Капитан! Она живая!
— Ты что делаешь?! -Эриксон бросился к Сенькову, но было уже поздно. Иван быстрым движением снял с головы шлем, швырнул его в сторону и стал стягивать скафандр.
— Он мне мешает, — улыбнулся цептунианин. Эриксон и Эва невольно отступили на несколько шагов.
— Тебе не следовало делать этого, — сказал Пол. — Мальчишество! Ты понимаешь, в какую историю влип?
Сеньков энергично растирал ладони.
— Я все понимаю, капитан. Биологи еще не сделали никакого заключения насчет атмосферы на звездолете… В воздухе что-то плавает — непонятно что. А меня ждет в лучшем случае карантин. В худшем я вообще не возвращаюсь на «Гею». А теперь попрошу не мешать!
Цептунианин встал в изголовье ложа и протянул к ней руки. Глаза его были закрыты. Тело слегка раскачивалось. Эриксон и Эва Смит, готовые к любым неожиданностям, внимательно наблюдали за действиями нового командира навигаторов. Пол осторожно достал оружие, поймав на себе поощрительный взгляд Эвы.
— Она живая, — медленно проговорил Сеньков, — но мозг ее чист. Вся информация стерта… Почти вся… Осталось только… Кажется, я понял. Это касается…
Фразу цептунианин не закончил: открылась дверь и в отсек с излучателем на изготовку влетел Полонский — напарник Сенькова. Александр направил оружие на капитана и выстрелил… Но, так же как у Эриксона несколькими минутами раньше, у нового первого помощника капитана оружие тоже дало осечку.
Сеньков резко обернулся на своего напарника. А Эриксон, досадуя на себя за то, что, как желторотый юнец, стоял и ждал, пока Полонский выстрелит в него, убрал свой излучатель.
— Сначала надо думать, а потом стрелять, — пробурчал он. — И в следующий раз, будь любезен, проверь перед вылазкой оружие.
Капитан сразу же обратил внимание на то, что у него и у Полонского отказали излучатели. Такое бывало, но очень редко.