- Неужели ты станешь с ним разговаривать?
Пресвятая Богородица! Она сейчас все испортит! - с испугом подумал пьяница. Но фортуна, видимо, все еще благоволила к несчастному безработному.
- А почему бы и нет? - усмехнулся Роберт, и подозвал официанта.
- Принесите стакан виски со льдом!
Пьяница просто онемел. Такое ему даже во сне не снилось! За стакан виски со льдом он готов был не только сдать властям своего злостного врага, он продал бы кого угодно, даже родную мать, если бы она у него была, даже Пресвятую Богородицу, которую минуту назад в отчаянии помянул.
Мгновения казались вечностью, но вот он опрокинул стакан виски, закусил каким-то кусочком чего-то мягкого, завернутого в листик салата, протянутого ему женщиной. И сразу отпустило, приятное тепло разлилось по всему телу. И он отчетливо произнес, глядя в глаза своему неожиданному спасителю.
- Я знаю, где тот, кого вы ищите!
Глава 5. Любовь
Над зоопарком взошла луна. По небу рассыпалось множество звезд, они разгорались все ярче и ярче, загадочно мерцала луна. Сандра, застыв в неподвижной позе и не смыкая глаз, смотрела на звездное небо, на отблески лунного света в небольшом пруду, на Анджелу, бесшумно бродившую по клетке, на Руфуса, свернувшегося в клубочек на своей травяной подстилке, на Гиру, дремавшую рядом с его клеткой, на задумчивого и печального Леонара. Она наблюдала за всем, что входило в ее поле зрения. Викторию и Биби она не видела, их клетки находились сзади, у нее за спиной, а поворачивать голову Сандре было лень. Она так удобно устроилась, что не хотелось делать лишних движений. В зверинце стояла тишина, только изредка кто-то всхрапывал, да издалека доносилось щебетание каких-то мелких птичек, живущих на воле. На самом деле Сандра не завидовала им. Их жизнь была слишком наполнена опасностями, слишком быстротечна, короткое мгновение, вспышка света и мрак. А Сандра жила долго, и хотела жить еще дольше, потому что только с годами она обретала настоящую мудрость. Она очень многое понимала в этой жизни, но чем больше она понимала, тем неожиданнее ей судьба преподносила новые загадки, над которыми приходилось размышлять. Вот, например, Мартин. Он, безусловно, представлял собой загадку, даже головоломку. Он не был ни лжив, ни жесток, ни труслив, как большинство людей, напротив - очень хорош, даже слишком хорош! Он восхищал Сандру, но она никак не могла понять, кто же он, все-таки, на самом деле. Казалось бы, так ли это важно? Главное, он прекрасный, удивительный человек, и если он что-то скрывает, то это его личное дело. Но Сандра чувствовала, что тайна, связанная с Мартином, каким-то образом касается и ее, и всех. Это наполняло душу тревогой, заставляло искать ответ, вновь и вновь сопоставлять факты, вспоминать брошенные реплики, но ни к какому определенному выводу она придти не могла. Вдруг она услышала, как за решеткой своей клетки Леонар затянул протяжным, печальным голосом.
Вот опять я крадусь за тобой
Ко всему на земле безучастный,
Я петляю звериной тропой
По следам ускользнувшего счастья...
Я смотрю на тебя из засады,
Из-за каждого в прошлом угла.
Не пугайся горящего взгляда,
Он тебя не иссушит дотла.
Анджела остановилась, прислушалась, присела на задние лапы, неожиданно легко подхватила мелодию и запела вместе с Леонаром.
Погляди - там огонь позади,
Погляди - мой огонь догорает,
Тот огонь мое сердце сжигает,
Оставляя лишь пепел в груди...
Желтый диск, до бела раскаленный,
Плавит душу, как пламя свечу.
И душой, от тоски опаленной,
За тобой я по свету лечу.
Они пели вдвоем так хорошо, так печально и трогательно, что Сандра почувствовала в горле непривычный упругий комок, тихонько кашлянула, и спрятала голову под крыло.
- Какая красивая песня! - восхищенно воскликнула Тэсси.
Биби спрыгнула с ветки и торопливо залепетала.
- Леонар сам ее сочинил! Он настоящий поэт, ведь правда? Правда?
- Господи, какая тоска! - простонала Гира, со злостью покосившись на супруга. - От его песен хочется выть по-волчьи! Его голос истязает душу!
- А, по-моему, не истязает, а трогает! - тихо сказала Сандра и незаметно смахнула крылом слезу.
Но Гира не унималась.
- Я знаю, он специально поет, чтобы пробудить мою совесть! Но мне нечего стыдиться! Разве Леонар сделал что-нибудь, чтобы освободить меня из плена? Разве он придумал что-то такое, что помогло бы мне скоротать время в неволе? Нет, только упреки и жалобы! Не могу, надоело! Руфус! Хоть ты скажи что-нибудь веселое!