При этом внутренняя конструкция «метафизического» расизма была связана в первую очередь с антисемитизмом. В данном случае акцент делался именно на неявности внешних антропологических признаков, то есть учитывались мнимые духовные качества еврейского народа. Антисемитизм был не просто составной частью фёлькише идеологии, но выступал как формообразующий фактор для фёлькише движения. Это становится очевидным, если принимать в расчет, что некоторые из активистов фёлькише движения были выходцами из так называемого «партийного антисемитизма», который как организованная сила дал знать о себе в Германии в 80-е годы XIX века. Фёлькише в целом отвергали все, что было связано с еврейским народом, – это было общей отличительной чертой всего немецкого националистического движения. Однако причины, по которым в движении придерживались подобных установок, были различными. И здесь между отдельными направлениями фёлькише движения можно было обнаружить значительные различия. Кто-то предпочитал придавать антисемитизму религиозную окраску, некоторые фёлькише исходили из социальных установок, наиболее радикальные представители выбирали расовую «аргументацию». Хотя бы по этой причине уже во времена кайзеровской империи фёлькише движение по своему значению было фактически приравнено к антисемитизму. Однако многие из идеологов фёлькише движения либо осознавали, либо подспудно чувствовали, что подобные ассоциации в значительной мере урезали их мировоззрение. Хотя бы поэтому они полагали, что идентифицировать фёлькише исключительно как антисемитизм было недопустимым. В ответ на это они намеревались предложить целую программу преобразования немецкого общества. Главная идея состояла в том, чтобы негативно окрашенному слову «антисемитизм» было противопоставлено положительно звучащее слово «фёлькише».
В этом стремлении сформулировать положительные цели и «реформаторские» предложения фёлькише обнаруживали черты экспериментально-поискового движения. В нем возникало множество сообществ и организаций, которые действовали параллельно с традиционными политическими силами Германии. Уже в силу этого очень сложно обозначить четкие границы фёлькише движения. Так, например, фёлькише оказались тесно связанными с молодежными организациями и с движением «всеобщего преобразования жизни» («жизненных реформ»). Это сотрудничество осуществлялось прежде всего на страницах журналов и в издательской деятельности в целом. Если говорить о конкретных примерах, то контакты фёлькише с указанными выше организациями могли происходить, например, в рамках краеведческого движения или движения по охране природы. Охрана природы была наиболее показательным примером, так как под этим понятием подразумевались романтические устремления, которые во многом базировались на мифологических представлениях о связи племен и ландшафтов, народа и окружающей среды. Позже эта идеология нашла свое радикальное воплощение в тезисе о «крови и почве», который был заимствован национал-социалистами именно из среды фёлькише.
Фёлькише и движение «всеобщего преобразования жизни» также роднило то обстоятельство, что и там, и там придерживались теорий о вырождении общества, а также идей о том, что отчуждение человека было вызвано «проклятием цивилизации». В обоих случаях поиск выхода из «цивилизационного тупика» был связан с призывами к «возвращению к корням» и «исконной духовности». По этой причине многие работы фёлькише теоретиков вращались вокруг характерных для немцев черт, которые якобы когда-то были утрачены, но их надо было вернуть (либо пробудить), чтобы использовать в качестве силы, способной обновить немецкое общество. Конечно же, эти черты должны были быть присущи всему немецкому народу, германцам. В данном случае немцам предстояло обратиться в свое национальное прошлое, чтобы стать тем, кем они являлись по праву рождения, то есть «истинными германцами». В этом крылся один из принципиальных парадоксов фёлькише движения. Для преобразования общества в настоящем во имя будущего надо было самым радикальным образом обратиться в прошлое. Кроме этого надо было изжить уже имеющиеся признаки «современного народа», чтобы обрести черты, которые по большому счету являлись продуктом умозрительных построений.