Через несколько дней Юко исчезла. Я вернулся домой с тренировки, на столике лежала записка. «Прощай, чемпион». Всего два слова. Случилось то, что должно было случиться. Это первое, о чем я подумал. Естественное течение времени привело к развязке. Она вновь обрела место, куда могла вернуться. Подобно ветру, который меняется вместе со сменой сезонов. То же самое случилось и со студенческой борьбой, которую мы вели. С удвоенной энергией я начал тренироваться в клубе. Через месяц состоялся еще один турнир из четырех раундов, и я опять победил. Технический нокаут в третьем раунде. На поединке в марте я вновь одержал победу, имея преимущество по очкам. В клубе вдруг стали обращать на меня внимание. Директор радовался:
— Растет новый король.
Кувано наведывался ко мне, как и прежде. Он не удивлялся, когда Юко поселилась у меня, не удивился и тому, что ушла. Он не упоминал об этом. Я тоже. Кувано всегда приходил поддержать меня в поединках. Тогда зрители четырехраундовых боев ничем не напоминали публику из высшего общества. Кувано смотрелся среди них инородцем. Но его это абсолютно не смущало. Как ни удивительно, он тоже стал вопить: «Убей его!» Тренер спросил меня:
— Куда подевалась твоя милашка?
— Бросила меня, — ответил я.
— Выплесни свою досаду на ринг, — посоветовал он.
— Я стал начальником, — однажды сказал Кувано, зайдя ко мне в комнату.
— Поздравляю, — ответил я.
Это было похоже на Кувано: поступил с нуля на работу в компанию и уже начальник.
— А как твоя пекарня? — спросил он.
— Подняли зарплату немного.
— А разве на один бокс не проживешь?
Он абсолютно не разбирался в этих вещах.
Я рассмеялся и сказал:
— Только если стать чемпионом мира. Даже чемпионы Японии днем подрабатывают.
Он задумался и потом сказал:
— Эй, Кикути, ты знаешь, мы все еще студенты.
Я слегка удивился. Я-то думал, нас давным-давно отчислили.
— Считается, что мы в академке. Если хочешь, можно восстановиться. Я случайно встретил на Сибуе нашего однокурсника, и он мне рассказал.
— Меня это не интересует, — ответил я. — А ты что думаешь?
Помолчав, он сказал:
— Я хочу поехать учиться за границу. У меня накопилось немного денег, вот я и стал подумывать о стажировке. Есть места, где достаточно аттестата об окончании старшей школы.
— Неплохая идея. И куда ты хочешь поехать?
— Во Францию. Но до этого нужно провернуть одно дельце.
— Какое? — спросил я.
— Когда-нибудь расскажу, — пробормотал он.
В моей жизни ничего не менялось. Пекарня, зал для тренировок, дом. Каждый день одно и то же. Единственное развлечение — поездки на машине по воскресеньям. Машина ветшала. Она стояла под открытым небом, на кузове стали появляться пятна ржавчины. Тормоза разболтались еще сильнее, а потом и вовсе перестали работать. Но я все равно не сдавал ее в ремонт. У меня еще оставался ручной тормоз. Старой системы, он тянул трос в форме буквы «т». Во время езды ручник — слишком сильное средство для остановки. Но я быстро овладел секретом правильного применения силы. Я подтягивал его потихоньку и лишь в последний момент резко дергал вверх. На своей изношенной машинке я несколько раз в одиночку добирался до Хаконэ. Проделывал долгий путь только для того, чтобы немного полюбоваться озером Асиноко. В его водах колыхались, подобно легкой осенней тени, три месяца, прожитые вместе с Юко.
Так прошло полгода. Я принимал участие в первом бое чемпионата Восточной Японии. Победил нокаутом в третьем раунде. Таким образом я выиграл шесть боев подряд. Пять из них — нокаутом.
Весенним вечером в субботу мне позвонил Кувано. Я разговаривал с ним по общему телефону, который висел в коридоре. Кувано редко звонил мне. И заявлялся всегда без предупреждения. У него был ключ от моей комнаты.
— Послезавтра уезжаю во Францию, — выпалил он без всяких предисловий.
Я не удивился. Когда он впервые поведал мне о своем желании учиться за границей, у меня появилось предчувствие: так оно и будет.
— Не ожидал, что так скоро, — ответил я.
— У меня к тебе просьба.
— Я провожу тебя. Возьму отгул в пекарне.
— Я не об этом. — Он замялся. — У тебя завтра выходной, ты не мог бы меня отвезти в одно место.
Странная просьба. В отличие от Юко, Кувано никогда не проявлял никакого интереса к поездкам. Да и водить он не умел.
— Если хочешь устроить прощальную вечеринку, то можно у меня. На машине мне пить нельзя будет.
— Выпьем, когда вернемся. Тебе же пока не надо сбавлять вес, да?
— Да, — ответил я.
Следующий поединок на звание чемпиона проводился через месяц.
— Куда мы поедем? — спросил я.
— К подножию Фудзи. Хочу посмотреть лесной океан.[37]
Я засмеялся:
— Какой-то ты старомодный. Решил полюбоваться на прощание японским пейзажем и выбрал гору Фудзи? До чего банально ты стал мыслить.
Кувано ответил, смеясь:
— Ну да. У человека судьба такая: спускаться по лестнице, ведущей к банальности.
На следующий день Кувано пришел в пять утра. Я проснулся за час до этого, как обычно. Закончил небольшую ежедневную пробежку и пил растворимый кофе. Кувано стоял в дверях с огромной старой сумкой на плече.
— А это что? — спросил я его.
— Хлам, — ответил он.
— Хлам?
— Ага. Хлам, который я собрал. Вот хочу съездить выкинуть. И тогда никаких неоконченных здесь дел у меня не останется.
Немного подумав, я ответил:
— Поехать выбрасывать хлам аж до горы Фудзи? Может, выпьешь кофе?
Он кивнул, сел по-турецки на татами и стал молча пить кофе, который я налил ему.
— А где ты будешь учиться во Франции?
— В Новой Сорбонне, Париж-три.
— Что хочешь изучать?
— Пока не решил. Но до начала семестра планирую поучиться разговорному французскому, поэтому и собрался выехать пораньше.
— Несомненно, тебе больше подходит быть студентом или ученым, чем старшим менеджером по продажам верхней одежды.
Кувано засмеялся, пожав плечами.
— А тебе что больше подходит?
— В данный момент — бокс. Мне нравится.
— Тебе нравится, потому что ты сильный. Но теперь я не смогу за тебя болеть.
Я имел в виду не совсем это. Когда удар попадал в цель, я видел, как разлетаются, ярко сверкая, капли пота противника. Такое интенсивно наполненное время я ощущал только на ринге. Я улыбнулся, ничего не объясняя.
— Приезжай на матч на звание чемпиона мира.
— Я верю, что так оно и будет. Ты, Кикути, сделаешь это, неизбежно, — с серьезным видом сказал он.
— На самом деле «неизбежно сделаю»? Звучит как преступление. — Я встал. — Ну что, поехали?
Он кивнул и тоже поднялся.
На часах — полшестого. Мы прошлись до машины, запаркованной неподалеку. Кувано нес свою сумку очень осторожно. Я открыл заднюю дверь, он положил сумку на пол, проверил, хорошо ли она лежит.
— Как мы поедем? — спросил он, садясь на пассажирское сиденье впереди.
— Доверься мне. Сам-то ты все равно дороги не знаешь.
Утром двигатель заводился плохо. Аккумулятор тоже следовало бы поменять. «Сколько еще осталось моей старушке?» — подумал я. Без сомнения, счет шел на месяцы. Но двигатель наконец заурчал. Машина медленно пришла в движение, мы выехали на улицу Яманотэ. Мы собирались доехать до Сибуи и выбраться на скоростное шоссе Томэй. Машин было мало. Воскресенье, да еще раннее утро. Сильно я не разгонялся, машина шла хорошо. Кувано всю дорогу молчал. Впервые он заговорил, когда мы проехали шоссе Косю.
— Наверное, делать тебе замечания — наглость с моей стороны. Сам-то я за рулем ни разу не сидел, — сказал он осторожно. — Но ты водишь как-то не так, как все.
37