— Слушай дальше! — говорит Эммануил. — Стрелок решил отомстить, понятно? В больнице его сделали киборгом — вживили в башку целую кучу металла. Вот он решает найти тех ниггеров, которые его подстрелили. Находит их в каком-то притоне в Южном Централе. Заходит прямо в парадную дверь. И — бабах! — Эммануил изображает, как Стрелок разносит своих врагов с помощью воображаемого пистолета, такого огромного, что держать его приходится обеими руками. — Всех замочил, всех восьмерых! Половина из них даже ничего понять не успела, а вторая половина только и успела потянуться за своими пушками; может, кто-то вскочил с места, но он все там разнес на хрен. И девки все разбежались — как были, в чем мать родила. Представляешь, бегут голые девки, все в крови, и визжат как резаные!
— По-моему, это кино я уже когда-то видела.
Улыбка сползает с лица Эммануила, и он становится похож на побитого щенка, которого пинком ноги сбрасывают в сточную канаву. Он жалобно вздыхает. На экране Стрелка с Гиеной сменяет молодежный дуэт. Молодые парень и девушка исполняют квайто.[4] Они очень красивые и агрессивные.
— Зинзи, прекрати изображать из себя злобную циничную старуху. — Судя по запаху, Бенуа успел принять три, а то и четыре бутылки пенного напитка. — Ты прости ее, Эммануил. Она твердолобая, ее не убедишь!
— Ха! Как будто ты меня пытаешься в чем-то убедить. Извини, Эммануил. Я не нарочно обидела твоего кумира. — Я дружески бью Эммануила кулаком в плечо. Эммануил сразу оживает. Чтобы доказать, что он меня простил, он делится со мной новыми подробностями богатой биографии Стрелка и уверяет, что все так и было. Я дожидаюсь, пока он выдыхается и умолкает, чтобы набрать воздуха в грудь, и с покровительственным видом кладу руку на плечо Бенуа: — У вас, ребята, важный разговор, или я могу его увести?
— Куда торопиться, Зи-зи?
Д’Найс относится к тем людям, которые обожают давать другим дурацкие клички, хотя их об этом никто не просит. А еще он сразу чует всякие сомнительные предприятия. Он, как всегда, в своей круглой шерстяной шапочке, а из-за вечно приоткрытого рта у него дурацкий вид. Но в дураках остаются те, кто клюет на его внешность и недооценивает его.
— Посиди, выпей с нами! — предлагает Д’Найс.
Я поднимаю бутылку тоника:
— Спасибо, Найси-Найс, у меня все с собой… — Вдруг я чувствую, как голова начинает гудеть. Как будто туда проникло мелкое насекомое и грызет, грызет… Мартышка внезапно напрягается, подается вперед, прищуривает пьяные глазки. Животное за работой. — А ну прекрати! — требую я.
— Что прекратить? — спрашивает Д’Найс с невинным видом, как будто не пытается меня прощупать. Но голова у меня перестает болеть, а Мартышка с разочарованным видом откидывается назад. Злобно косится на Д’Найса и снова начинает возиться в пивной лужице. — Как ты сегодня хорошо выглядишь, Зи-зи! — Д’Найс нарочно мне льстит, чтобы отвлечь внимание от себя. Эммануил не в курсе его уловок.
Д’Найс — настоящий гад. Его дар, его шави, заключается в том, что он высасывает из других радость — впитывает в себя чужие положительные эмоции, как губка. Естественно, если его спросить, в чем его талант, он соврет. Обычно Д’Найс говорит, что его шави — умение добывать нужные сведения. По-моему, он и это умеет. Он собирает информацию на улицах и продает за наличные всем, кто готов платить. Но сплетни он любит патологически, без всякой магии.
Можно подумать, энергетические вампиры и сами усваивают хотя бы часть высосанной из других радости. Д’Найс совсем не такой. Насколько я могу судить, Бенуа — его единственный друг; по крайней мере, единственный человек, который в трезвом виде терпит его дольше двадцати минут.
— Ты ведь меня знаешь, Д’Найс. Я зверюшка тусовочная… Кстати, о зверюшках. По-моему, твоя слегка перебрала.
Мартышка опрокидывает бутылку.
— Да пошла она! — отвечает Д’Найс, пытаясь выхватить бутылку, но прежде Мартышка успевает перевернуть ее, заодно повалив, как костяшки домино, три стакана и остатки моего тоника.
Эммануил с криком вскакивает, опрокинув стул, и хватает со стола бутылки, спасая пиво. Звенит разбитое стекло. Громко вопит Д’Найс — то обзывая Мартышку идиоткой, то требуя, чтобы ему немедленно дали тряпку вытереть лужу — и еще пива всем, за счет заведения! Потому что ничего бы не случилось, если бы стол не был шатким, как и вся здешняя дерьмовая мебель. Макази, хозяйка бара, с ним не согласна. Она зовет вышибалу Карлоса, лысого здоровяка-португальца. Эммануил поступает мудро: он исчезает — то ли в туалет, то ли купить еще пива.
4
Квайто — самая популярная музыка в Южной Африке: вариант хауса в сочетании с традиционными африканскими ритмами. Квайто зародилось в пригородах-гетто и стало одним из символов борьбы с апартеидом.