21 число 8 месяца 345 корла. Стоял ненастный день. Дождь барабанил по крыше моего дома, и сонливость одолевала меня. Из головы бежала всякая мысль, и даже книг читать не хотелось. За это дело я пытался браться трижды. Но всякий раз чуть ли не проваливался в сон. Посетителей, как и ожидалось, не было. Боевые чародеи были совершенно недавно. Беломаги, наверное, боялись замарать свои блистательные мантии. Купцы вроде меня в такую пору не решались выйти из своих стоянок. Вот и прозябал я весь день, пытаясь не клюнуть носом за прилавком. Заняться бы сейчас алхимией, но в таком состоянии лучше ничего не предпринимать. А то ненароком попутаешь реагенты, и сваришь какой-нибудь яд. Поэтому приходилось просто дожидаться окончания этого дня, чтобы лечь спать и встретить новый, светлый день. Я обычно держу свой прилавок открытым до сгущения сумерек. Но в этот раз я жаждал свернуть своё дело пораньше. Однако я боролся с этим желанием, ведь кто мог знать, какой гость может пожаловать в такой миг? И моё терпение окупилось сполна. В прихожей послышался стук сапог. Я немного приободрился, чтобы встречать гостя, и стал дожидаться, когда же он предстанет передо мной. И тут к прилавку подходит некто в чёрном костюме, на поясе которого висела сумка алхимика и ножны, из которых торчала рукоятка обсидианового кинжала, а на его лице была маска в виде черепа с зелёными глазницами. Что ж, лучше любого покупателя для меня были адепты чёрной башни. И Константин как раз таки являлся одним из них.
Этот человек родился 26 числа 3 месяца 201 корла. Да-да, ещё до того, как пал форт Эн’сутелина. Более того, он стали свидетелем этого жуткого события. В те дни лангерады рождались гораздо чаще. И Константин оказался одним из них. Его отца звали Мэйдон, и он был беженцем из деревни Тали́та. Постепенно растущая тьма, исходящая из крепости Мората, настигла Игскую рощу, из-за чего вся живность начала превращаться в жутких тварей, и местные жители начали терпеть набеги этих существ. Многие погибли, но Мэйдону повезло убраться оттуда живым. Он бежал в Хат’ру́мбер, в более северное поселение, однако не нашёл там пристанища, потому что не скрывал, откуда он. А это было своего рода клеймом. Если тень Мората увязалась за тобой, значит, ты проклят. Но это было лишь обыкновенным суеверием. Поэтому он бежал на северо-запад, в Эт’сидиа́н, где он не торопился раскрывать своё происхождение. И там он начал новую жизнь. Встретил Калерию, с которой он образовал семью, отыскал достойное поприще на месте помощника строителя, а, в конце концов, так и вовсе оказался достойным быть архитектором. Так что дела пошли в горы. Калерия работала садоводом у одной богатой пожилой семьи. Ухаживая за их прекрасным садом, она получала и удовольствие, и достойную плату. Так, год за годом они нажили неплохое имущество. И было решено завести ребёнка. Все эти дни Мэйдон перестраивал дом таким образом, чтобы в нём было место наследнику или наследнице. Калерия до последнего работала у пожилых в саду, и только лишь, когда тяжесть положения дала о себе знать, она прекратила свою деятельность. Супруги были вне себе от радости и буквально отсчитывали каждый день до пришествия на свет своего сына. Однако их семейную радость прервал некромант, который стал ошиваться возле их дома. Друг другу они задавали один и тот же вопрос: «Что ему тут надо?», хотя оба знали, почему этот мрачноокий маг тут стоит. Мэйдон и Калерия знали о правиле Арха, что по закону все дети, рождённые за один день или спустя него после полнолунья, принадлежат чёрной башни. А потому, когда адепт озвучил, что ожидаемый сын явится в мир при свете полной луны, они оба пришли в трепет. Перед глазами Мэйдона даже спустя столько времени стояла жуткая картина Исгкой рощи. Он был уверен, что все эти кошмары – дело рук некромантов. Да и Калерия заразилась этим же кошмаром от своего мужа, а потому они оба не хотели, чтобы их чадо стало практиковать тёмное искусство поднятия мёртвых. Когда входная дверь за их спинами закрылась, девушка с замиранием сердца посмотрела на своего мужа и произнесла: «Что нам делать? Нельзя этого допустить» Пытаясь найти выход из этой ситуации, Мэйдон отвечал ей: «Не беспокойся, дорогая, мы что-нибудь придумаем. Наш мальчик не достанется этим мертвецам. Обещаю» И они стали размышлять, что можно предпринять в таком случае. Перебрали все варианты, какие только пришли в голову, вплоть до того, чтобы прервать жизнь ещё нерождённого сына. Однако Калерия отвечала: «Уж лучше пусть он будет господином смерти, чем её рабом» Он был согласен с ней. Конечно же, выход был найден. Посоветовавшись со знатными людьми Эт’сидиана, Мэйдон узнал о том, что алхимики могут сделать специальный отвар из корня приле́стника, который может отсрочить роды, так что мальчик родится не в назначенный день, а гораздо позднее. Что ж, в этом городе было не так много мастеров изготавливать зелья, а потому он прибыл в ближайшую лабораторию, которой заведовал алхимик по имени Танета́йн. Познакомившись с ним, Мэйдон перешёл сразу же к сути дела и расспросил мастера по изготовлению микстур об этом самом отваре из прилестника. Танетайн был немного затворником, а потому даже не стал спрашивать, для чего оно ему. Вручил склянку, назвал цену, и после этого забыл о существовании этого покупателя. Однако он смекнул, что этот молодой отец хотел не допустить рождение некроманта, потому что знал: близилось полнолунье. Это была одна из причин существования этого лекарства, хотя и не самая распространённая. Калерия немного разбиралась в лекарственных растениях из-за своей работы. Поэтому по запаху и цвету сумела определить, что это был лёгкий отвар. Мэйдон отвечал ей: «Поэтому не удивительно, что он был таким дешёвым» Но тут дело было в другом. Чтобы отсрочка сработала наверняка, нужно было принять лекарство как можно ближе к тому самому дню. Поэтому пришлось подождать ещё 3 дня. И на утро 21 числа снадобье было использовано. Калерия сразу же почувствовала облегчение, как будто бы у неё появилось ещё с десяток, а то и больше толноров этой самой отсрочки. Но нет. Прошло 5 толноров после полнолунья, и мальчик был рождён прекрасным светлым днём без какого-либо намёка на полнолунье. Это могло означать, что сын не подпадал под правило Арха. Да и некроманты больше не показывались перед ними. Все прежние страхи прошли, все жуткие моменты пережиты. И мальчик будет жить нормальной жизнью.
Пока он был маленьким, родители всячески оберегали его от страшных зразеров, делая вил, будто бы их совсем не существует. Они даже ограничивали его от общения с другими детьми, опасаясь, как бы кто из них не начал рассказывать ему что-нибудь об этих чернокнижниках. Поэтому Константин был немного затворником. Не было ни слова, ни намёка, ни даже упоминания о чёрной башни. А когда маленький Константин подрос, чтобы он уж точно не увлёкся тёмным ремеслом, они отдали его в подмастерье к местному алхимику, тому самому Танетайну, чтобы тот стал обучать его ремеслу изготавливания зелий. Но, как уже было сказано, этот одинокий алхимик и сам был затворником, а потому они оба сразу же нашли общий язык и даже стали друзьями. Константин пропадал в лаборатории чаще, чем дома. А Мэйдон и Карелия рассудили так: уж лучше пусть он будет занят алхимией, чем имеет шанс ввязаться в это тёмное тело по поднятию мёртвых. Тем более так у них освободилось больше времени для себя. Танетайн же был настолько доволен Константином и как учеником, и как другом, что доверял ему многие таинства этого непростого искусства. Так что юное дарование познало все тайны и секреты этого алхимика. Учитель видел в нём потенциал и разрешал пользоваться своей лабораторией, когда тому будет угодно. И Константин, конечно же, пользовался этим доверием, продолжая расти, как достаточно хороший алхимик. Танетайн привязался к нему, как к своему собственному сыну, так что никогда ничего не скрывал от него. А, когда Константин творил, то из-под его руки выходили в большинстве своём только лишь тёмные снадобья. Например, «Живое проклятье» или сверх токсичная вытяжка Коко́рника, или кислотный Нардо́нстер, или дурманящий разум Язык бабо́да. И мастер всегда отмечал рост навыка, что с каждым разом у Константина получалось творить всё более и более качественные микстуры. Да настолько, что многие были даже смертельные. Но, когда родители узнали об этом, они запретили ему практиковаться в этом. И вот, придя на следующее занятие к своему учителю, он первым делом рассказал ему, что родители велели больше никогда не заниматься этим. Конечно, Танетайн огорчился, ведь такие смертельные микстуры очень хорошо продаются. А теперь доход будет не таким большим. Пытаясь делать зелья с укрепляющим эффектом, он стал замечать, что это обучение даётся ему очень сложно. Однако алхимик настаивал на том, чтобы тот продолжал практиковаться в этом. И Константин послушно выполнял просьбы своего друга. Но, видя не такой интенсивный рост своих способностей, принялся задаваться вопросом, почему это так, почему тёмные зелья у него получаются лучше светлых? И тогда Танетайн бросил ему такую фразу: «Наверное, потому что ты должен был стать некромантом» Мальчик впервые слышал это слово, а потому стал расспрашивать мудрого изготовителя микстур, что такое, этот некромант. И мрачный алхимик всё ему рассказал, ведь ни Мэйдон, ни Карелия не предупреждали его о том, чтобы тот держал язык за зубами: «Некромант – это уже не человек. Это некто больший, чем простой смертный человек. Это – воплощение нежизни, это магистр воскрешения, это длань смерти. У воина оружие – это его топор или меч, или молот, или копье. А оружие некроманта – это его дух. Он вытягивает ладонь, раскрывает её, а так полыхает пламя бледно-зелёного цвета. Но от обычного пламени его отличает многое. Оно не пляшет в неудержимом танце, а мерно извивается. Оно не источает жара, но холоднее льда. Оно не разгоняет сумрак, а даже, наоборот, тьма сгущается вокруг него, как будто бы оно поглощает свет вокруг себя. Обычному пламени нужно время, чтобы пожрать деревянную палку. А этому пламени хватает лишь мгновения, чтобы пожрать и дерево, и камень, и металл, и плоть, и душу. Всё, чего коснётся это пламя, тут же перестаёт существовать. Оно в одно мгновение убивает живых. Но, будучи вложенное в мёртвого, оно воскрешает его. Но воскрешает не к прошлой тленной жизни, а к новому этапу существованию, к бессмертному и вечному. Тот, кто восстанет таким образом, больше не захочет вернуться к прошлому образу жизни. Да, при этом он потеряет радость жизни, он перестанет смотреть с благоговением на закат, он больше не будет чувствовать манящий аромат свежего хлеба, он больше не будет смеяться и радоваться. Ведь в вечном небытии нет ни радости, ни печали, ни желания, ни потребности, ни стремления. Бессмертный облекается в новую сущность, он возвышается над всем этим низменным и порочным. Он становится высшим существом. Он возвысился над всеми потребностями и смог превзойти их. Он больше не испытывает страха, потому как страх сделался его сущностью. Он обращается воплощением смерти и может лишь одним движением руки забирать душу и перерождать её в новое творение, подобное себе. Его все боятся и ненавидят, потому что он иной. За ним постоянно охотятся, и ему постоянно объявляют войну. Однако ни поймать, ни победить никак не могут. Он грозен и мрачен. Его шаг не спешен, потому что все ходы предрешены. Он знает наперёд всё, что произойдёт, а потому уже с самого начала выбирает верный путь и направление. Вот кто такой некромант. А некромантия – это его оружие, которое убивает живых, воскрешает мёртвых и усиливает бессмертных. И ты мог стать таким же. Но ещё до твоего рождения ко мне пришли твои родители и попросили продать им отвар Прилестника. Так что ты родился после ночи некроманта. Но, по всей видимости, эта склонность в тебе осталась. Ты всё равно родился некромантом. И то, что ты более предрасположен к ядам, нежели к зельям, показывает, что это так» Разговор с Танетайном разделил жизнь Константина, так что образовались два периода: до и после. Ему нравилась тёмная алхимия. Но теперь ему ещё больше понравилось то, что он услышал от своего учителя про эту тёмную силу. Однако он очень разозлился, что его родители поступили так вероломно с ним, не дав родиться в полнолунье. И при следующей встрече он им всё и выпалил, а после так вовсе решительно заявил, что пойдёт по пути чёрной башни. Таким вот образом родители, которые всеми силами пытались удерживать своего сына от тёмного пути, выстроили только лишь короткую дорогу к нему. И теперь молодой некромант не просто поставит себе цель дойти до этого и стать тёмным чародеем, но буквально решительно во что бы то ни стало добраться до чёрной башни и примкнуть к чернокнижникам. Само собой, Мэйдон и Карелия всячески препятствовали этому. Они даже запретили ему общаться с Танетайном и самого алхимика предупредили об этом. Но кто может удержать энергию молодости? Поэтому Константин всё равно приходил к своему мрачному другу и продолжал делать своё дело – заниматься тёмной алхимией. Теперь у него была чётка цель – скопить достаточно денег, чтобы пуститься по миру в поисках чёрной башни.