Еще через полчаса пришла очередная новость: мятежников не поддержали командные чины военно-морского флота, ни один человек — вплоть до младших офицеров.
Новость была ободряющая, хотя говорить о поражении «старого скунса» было еще рано.
Следующая весть также оказалась ободряющей: большинство провинциальных гарнизонов открестилось от «Молодых офицеров».
Прошло еще немного времени, и стала известна точка зрения магнатов, державших в своих руках всю промышленность и финансы островов, — и эта новость оказалась главной, она подвела черту под мятежом.
— Время большой войны еще не наступило, — заявили «толстые японские кошельки», — надо подождать.
Почти одновременно с этим заявлением — еще одна увесистая оплеуха, загнавшая Араки в замусоренные кусты: его коллеги-генералы заявили, что готовы к войне на Тихом океане — на суше и на море, а вот чтобы лезть на запад, на север, нападать на Советы — тут извините, к такому походу нужно подготовиться. «Лучше мы будем держать оборону на Сахалине до часа “икс”, а там… там посмотрим», — заявили коллеги генерала Араки.
Араки, узнав об этом сидючи в кустах, чуть в брюхо себе столовый ножик не всадил — это был окончательный проигрыш. Вместо Араки животы себе вспороли другие люди — члены организации «Молодые офицеры».
В немецком посольстве не были готовы к такому исходу событий, тут откровенно поддерживали «Молодых офицеров» — сотрудники Отта вначале рвали на себе волосы, а потом стали глушить шнапс. Причем делали это нисколько не хуже своего шефа — правда, так же, как и шеф, могли одолеть не свыше двух стаканов, на большее просто не тянули — отключались. Отключились и на этот раз.
Зорге поспешил встретиться с Ходзуми Одзаки: важно было знать его точку зрения — это раз, и два — наверняка у Ходзуми есть информация, которая еще не дошла до Зорге.
Одзаки был печален, кутался в пальто с поднятым воротником, к носу прикладывал платок.
— Простудился, — пожаловался он, — на ровном месте…
В ответ Зорге понимающе кивнул.
— На ровном месте простужаются точно так же, как и на неровном.
— Ситуация пока еще очень тревожная, — сказал Ходзуми, — захвачены и пока еще не освобождены очень важные объекты: резиденция премьер-министра, телеграф, телефонная станция, полицейское управление. Много убитых. Генералы, адмиралы, министры…
— Премьер-министр жив? — спросил Зорге.
— Да, адмирал Окада жив. Спасся случайно — забрался в гроб своего шурина — у него были похороны. Это и спасло адмирала.
— Ничего себе баварские колбаски, которые подали к пиву вместе с сахаром и повидлом, а про горчицу забыли. — Зорге удрученно покачал головой.
— Убит генерал Дзетаро Ватанабэ — прославленный человек, герой Японии, — об этом имени Зорге слышал много раз, Ватанабэ был главным инспектором обучения японской армии, — убит генерал Тецедзана Нагата, — Ходзуми загнул на левой руке два пальца, глянул на них незряче и печально, Нагата был начальником департамента в военном ведомстве, — убит министр финансов Такахаси и лорд-хранитель печати адмирал Сайто, — Ходзуми загнул на левой руке еще два пальца. — Заговорщики пока не унимаются. Но верх они не возьмут. — Ходзуми отрицательно покачал головой.
— Это и ежу понятно, — произнес Зорге фразу, совсем непонятную для Ходзуми, споткнулся: разные сорные слова прилипают к нему мертво, очень любят Рихарда, он удрученно хмыкнул: нет бы вместо ежа упомянуть Орлеанскую деву, маршала Мюрата, давно лежащих в гробу, или королей делового района Токио Маруноуци, но он зациклился на еже… Тьфу! А жизнь королей понятна всем. В Японии есть милое словечко «дзайбацу», состоящее из двух половинок-иероглифов: «дзай» — это деньги, «бацу» — род, семья, клан, в итоге получается «клан богатых». Бери любое имя из этого клана и используй хоть налево, хоть направо — поубедительнее ежа будет. И чего это привязалась к нему мусорная фраза? Заминка была короткой, Ходзуми ничего не заметил. — Да, ежу понятно, — сказал Зорге, — ведь заговорщиков не поддержал ни один из японских гарнизонов.
— Главное не это, главное — мятеж не поддержал ни один из толстых кошельков. Ни богатеи Гинзы, ни миллиардеры Маруноуци, а это — извините… — Ходзуми красноречиво развел руки в стороны.
Значит, все четыре кита, на которых держится экономика Японии, «Мицубиси», «Мицуи», «Самотомо» и «Ясуда» отвернулись от «Молодых офицеров». А это конец — тем остается только одно: браться за ножи и выпрастывать себе кишки. Финита!
— Ну что, «Молодые офицеры» сами выбрали себе судьбу, заказали харакири и им преподнесли это кушанье на фарфоровом блюде с красной каемкой — под цвет крови. Сверху положили жертвенный ножик.