Вода точит камень, но воле подчинялся разум. Здоровье подчиняться отказывалось. Оно требовало передышки, паузы, хотя бы короткого расслабления. Вчера вечером был первый сильный сигнал — сердечный приступ. Круги в глазах, непривычная слабость — требование врача прозвучало убедительно. Ему следовало подчиниться. И все же Зорге пошел в посольство…
* * *
— Входи, входи, дорогой Рихард, — поднялся ему навстречу Отт. — А я уже собрался навестить тебя. Мне передали, что ты болен.
— Пустяки, — улыбнулся Зорге, садясь в кресло. — Думаю, что все обойдется. Просто нужно бросить курить.
— Боюсь, дорогой мой, ты выбрал не самое лучшее время для этого, многозначительно проговорил Отт. Посол выдержал паузу и продолжал: — Дело в том, дорогой Рихард, что пройдет еще несколько месяцев, и мы с тобой станем получать не эту вот дрянь, — Отт презрительно кивнул на пачку немецких сигарет, лежавшую на столе, — а знаменитые русские табаки. Они, кажется, выращивают их в Крыму. Прекрасный, ароматичный, душистый лист, равный которому трудно найти. А потом, тебе известно такое слово, как "папироса"?
— И когда же все это начнется? — меланхолично спросил Зорге, догадываясь, к чему клонит Отт.
— Точную дату назвать не могу. Но знаю — где-то в июне, в один из воскресных дней.
— Почему — воскресных?
— Неужели ты не знаешь: наш фюрер принимает важные решения всегда в воскресенье. Он верит в особенное, предопределенное значение дней и часов в своей жизни, а воскресенье — самый счастливый его день. Я приказал сотрудникам дежурить в воскресенье и в ночь на понедельник.
Генерал взглянул на часы. До обеденного перерыва в посольстве оставалось десять минут. Он неторопливо направился в другой конец кабинета. Там в стене за портьерой, рядом с портретом Гитлера, был вмонтирован сейф.
Отт достал из кармана ключи на позолоченной цепочке, установил наборный механизм и повернул рукоятку. Массивная дверь плавно отошла в сторону и открыла доступ к металлическим ящикам, каждый из которых так же имел свой замок. Посол выдвинул один из ящиков, достал папку с бумагами и подал ее Рихарду:
— Посмотри. Тут есть кое-что любопытное и для нас с тобой.
— Опять требуют какой-нибудь доклад?
— Черт возьми! — Отт рассмеялся. — У тебя просто дьявольская проницательность, Рихард. Я очень рад, что ты так быстро поправился. Иначе мне пришлось бы очень туго. Предстоит написать целый трактат о внутреннем положении Японии. Ты сам понимаешь, насколько важно Берлину знать перед началом Восточного похода, что творится тут.
"О Восточном походе Отт говорит, как о чем-то уже решенном", — подумал Рихард.
Генерал снова взглянул на часы: стрелка приближалась к двум.
— Извини, Рихард, но мне пора.
Зорге сделал вид, что не расслышал этих слов. Он весь ушел в чтение секретных документов, поступивших из германского МИД. Отт оставил его наедине с бумагами, плотно прикрыл дверь. Разве мог он заметить, каких усилий стоило Рихарду скрывать свое волнение? В папке, переданной ему послом, содержались некоторые сведения по подготовке наступления гитлеровцев на Советский Союз.
Разведчик лихорадочно перебирал тонкие листы бумаги. Цифры, названия местностей, фамилии. Он старался запомнить, но все запомнить невозможно. Стоит перепутать данные, и ценная информация помимо его воли дезориентирует Москву. Подождать еще несколько дней и, когда вновь представится возможность, перечитать эти документы? Но Зорге понимал: всякое промедление может обернуться потерей тысяч жизней в будущей войне. И где гарантия, что он увидит эти документы еще раз?
Рихард взглянул на большие часы, стоявшие в углу кабинета. Посол отправился на обед и мог отсутствовать еще минут двадцать пять — тридцать. Как и большинство немецких чиновников, он отличался крайней пунктуальностью и не нарушал раз и навсегда заведенного распорядка дня.
Делать выписки из совершенно секретных, адресованных лично послу документов строжайше запрещено. Одна эта улика — и полный крах. И все-таки Рихард принимает решение: достает записную книжку, начинает быстро делать заметки…
Когда Отт вошел в кабинет, корреспондент сидел в глубоком кожаном кресле — там, где его оставил, уходя, посол. Аккуратно сложенные бумаги лежали в папке. Ничто не говорило о минутах нечеловеческого напряжения, которые только что пережил Рихард. Разве что неестественная бледность его лица. Генерал заметил ее:
— Мне сдается, что тебе все же надо отдохнуть. — Он положил руку на плечо Зорге.
Рихард как бы нехотя поднялся.
— Если ничего не случится, я буду в посольстве вечером, как обычно, сказал он, прощаясь.
Генерал проводил его до двери. Из окна кабинета он видел, как Рихард медленно пересек сад, утопавший в белой вуали цветущей сакуры. Зорге глубоко вдыхал ее аромат. Сердце постепенно успокаивалось.
Из дома он позвонил Вукеличу. Бранко приехал через четверть часа. Рихард продиктовал ему короткое сообщение в Центр.
— Радиограмму Макс должен отправить немедленно. Кроме того, подробное донесение вручишь связнику. Он будет здесь через неделю. Запомни: ресторан "Ямато", три часа дня.
Агентурное донесение "Рамзая" из Токио
от 1 июня 1941 года
Начальнику Разведуправления
Генштаба Красной армии
Берлин информировал Отта, что немецкое выступление против СССР начнется во второй половине июня. Отт на 95 % уверен, что война начнется. Косвенные доказательства, которые я вижу к этому в настоящее время, таковы:
Технический департамент германских воздушных сил в моем городе получил указания вскоре возвратиться. Отт потребовал от ВАТ, чтобы он не посылал никаких важных сообщений через СССР. Транспорт каучука через СССР сокращен до минимума.
Причины для германского выступления: существование мощной Красной армии не дает возможности Германии расширить войну в Африке, потому что Германия должна держать крупную армию в Восточной Европе. Чтобы ликвидировать всякую опасность со стороны СССР, Красная армия должна быть отогнана возможно скорее. Так заявил Отт".
ЦА МО РФ. Оп. 24127. Д. 2. Л. 422.
Помета: "Запросить Гущенко, находится ли в Японии департамент германских ВВС. Голиков"; "Исполнено 3.06.41 г.".
…До начала войны оставались считанные дни. Напряжение чувствовалось повсюду.
Телеграмма посла Японии в Хельсинки в МИД Японии
19 июня 1941 г.
"Учитывая обстановку, существующую здесь, я сжег нижеследующие секретные документы:
1. Все военно-морские шифры, шифры "Канада", "Германия", "Канаэ", "Зеландия", "Аляска".
2. Все телеграммы и секретные отношения, за исключением телеграмм и отношений за 1941 г.
3. Все секретные протоколы.
Если возникнет чрезвычайная обстановка, то я оставлю только шифры "Бельгия", "Перу", "Колумбия" и "Куба", а остальные сожгу.
Подпись: [Сахая]
Курьер в Гонконг
Бранко пришел в ресторан около трех часов дня. Сел за свободный столик возле стойки. Заказал красного вина.
Бранко хорошо знал, что должно произойти дальше, в следующие четверть часа. Ровно в три в ресторан войдет еще один посетитель — европеец. Скорее всего, это будет молодой человек, лет двадцати пяти — двадцати шести. Он подойдет к стойке, достанет длинную гаванскую сигару с золотым ободком и будет держать ее в правой руке, не зажигая. В ответ на этот знак Бранко набьет табаком свою трубку и попытается раскурить ее. Но табак, видимо, отсырел — трубка не горит. Тогда вошедший откусит кончик своей дорогой сигары и зажжет спичку. После нескольких затяжек загорается наконец и трубка Бранко. В воздухе повисает гирлянда сизых колец. Лицо незнакомца выражает явное недовольство. Скорее всего, ему не нравится предлагаемый выбор блюд. Он поворачивается и уходит прочь… Бранко допивает вино и тоже выходит на улицу. Он видит, как "недовольный" посетитель направляется к ближайшему скверу. Бранко следует за ним на некотором расстоянии. На одной из пустынных аллей он поравняется с незнакомцем и услышит от него всего одну фразу: "Привет от Мэри". Сам ответит: "Поклон от Густава". Через мгновение они разойдутся, успев передать друг другу по небольшому аккуратному свертку. Разойдутся, чтобы не встретиться больше никогда…